Я-то думала, что искать буду своего извозчика час среди тучи припаркованных в нашем комплексе машин, но пройти мимо уникального белого Гелендвагена, у двери которого дежурил хорошо одетый мужчина, с сигаретой в зубах, было сложно.
— Софья Аркадьевна? — поприветствовал меня курильщик.
— Она самая.
Дверь стоявшего с десяток моих квартир монстра радушно распахнулась и, кокетливо щелкнув, захлопнулась, едва я уселась.
— Адрес конторы уточните, пожалуйста, — голос у мужчины был совсем не сонный. Он, похоже, привык к внеурочной работе.
Я назвала адрес и засмотрелась на проносящийся мимо заснеженный город. Зима наступила внезапно: вместо дождя повалил снег, и серая унылая роба города на Неве превратилась в белый праздничный наряд.
Как же красиво! Мягкие огромные снежинки падали на дорогу, лобовое стекло, проносящие деревья и поребрики. Темная Нева, нескованная льдом, поглощала их, как бездна. Огромная сильная машина шла мягко и бодро. Водитель слушал нежные переливы радио Монте-Карло.
И это было потрясающе. Хотя, возможно, все еще играло вино.
Набережные утопали в огнях, подсвеченный мощными прожекторами парил над темной рекой Смольный Собор. Мосты были слиянием настоящего и прошлого. И вполне можно было вообразить себе, что на другом берегу расхаживают графини и царевны в длинных платья, чуть сжав предложенный кавалером локоть. Ночью Питер наводнен чем-то по настоящему старым, величественным и мистическим.
Только переехав в этот город, я часто гуляла, ездила на экскурсии, прикасалась к удивительному миру истории Северной Столицы, который так любила. Достоевский и его желто-серый Петербург, несший в себе крупицу безумия, рождавший в своих недрах тех, кто мог ему противостоять, и кто ломался под тяжестью его свинцового неба.
Петроградка: доходный дома, скверы, частые для этого времени машины. И куча воспоминаний, не моих, книжных. Но когда ты принимаешь все близко к сердцу, они становятся и твоими тоже.
Соборная мечеть. Кажется, она впитала весь свет по эту сторону реки, заложенная при империи, она пронесла себя сквозь целый век. Я никогда там не была: было страшно заглянуть туда, где меня не ждут. Не знаю, как на счет богов, но есть вещи, которые святы для человека, и не стоит в них входить тем, кто может, даже не желая, обидеть, нехорошо наследить. Слева пронесся ангел на верхушке Петропавловской крепости — Гробнице императоров.
Австрийская площадь, Дом Бенуа. Спасибо тебе, Дим. Для меня все это стало удивительно дорогим и удивительно близким. Когда я в школе писала реферат о Петербурге Достоевского, я и не думала, что жизнь повернется так, и я окажусь здесь, в некогда эпицентре жизни Российской Империи.