Она заерзала на табурете и посмотрела на мужа снизу вверх:
— На тебя ведь произвело впечатление то, что он показал, не так ли?
— Это еще мягко сказано. У него есть механические устройства, сделанные непонятно каким образом. Он изобрел ручку с двумя перьями, при помощи которой можно переписывать сразу два документа. Кристофер сам пользуется ею, ведя свои записи. Он показал мне прибор в виде колеса от экипажа для измерения расстояния. Он ведет работу над созданием подводного корабля, занимается усовершенствованием печатного станка и так далее. Он даже разработал метод, посредством которого можно при помощи иглы и шприца вводить кровь в вену потерявшего много крови человека.
— Боже мой! — воскликнула Сюзанна, уронив расческу.
— И это еще не все. Он полагает, что опиумная настойка может приводить людей в бесчувственное состояние.
— В бесчувственное состояние? Но с какой целью?
— Цели могут быть самыми разными. Если дать настойку больному перед операцией, то он не почувствует боли. Безнадежных душевнобольных можно успокаивать с ее помощью.
Сюзанна была неглупой женщиной средних лет. Она вышла замуж за умного мужчину, которому во всем доверяла. Если он считает, что теории ее брата вполне применимы в жизни, значит так оно и есть.
— Раньше или позже Кристофер добьется своего. Когда мы стояли в толпе, глазеющей на солнечные часы, я слышала, как люди говорили о брате. Они называли его «необыкновенным юношей».
— Я бы мог сравнить его только с одним человеком.
— С кем же?
— С Леонардо да Винчи. Кристофер ни в чем не уступит ему.
А сам Кристофер Рен поджидал их внизу. К его удивлению, Сюзанна поцеловала брата в щеку.
— А это еще зачем? — весело спросил он. — Ты ведь уже вчера поздоровалась со мной по прибытии сюда.
— Ты мой брат, — сказала она с любовью в голосе, — и мы видимся крайне редко.
За ужином они вели семейные разговоры о здоровье отца и о дяде, который был епископом до того, как Кромвель велел арестовать его и посадить в Тауэр. Этот старый человек очень страдал в заключении, хотя ему и позволили иметь книги и письменные принадлежности. Они говорили также о Паллистерах и обменялись новостями о них. Уильям вспомнил об одном происшествии, случившемся недавно в Кембридже. Ему казалось, что существует некая косвенная связь между этим событием и семьей, живущей в Сазерлее.
— Не говорил ли ты мне о том, что полковник Уоррендер виновен в смерти Роберта Паллистера? — спросил он Кристофера.
— Это так. А почему ты спрашиваешь?
— Две-три недели назад я разговаривал с группой выпускников. Один из них сказал мне, что он из Сассекса, и что зовут его Адам Уоррендер.