Она кивнула:
— Да, птицы любят это место. Лишь их пение можно слышать в лабиринте. Тебе нужно послушать, как поет здесь соловей в мае. Вечерами я люблю сидеть на этой каменной скамье в полном одиночестве и слушать его пение, которое звучит приятнее, чем где бы то ни было.
— Я так понял, что здесь, в самом центре, отличная акустика.
— Возможно, птицы знают об этом, — заметила она насмешливо.
Он улыбнулся.
— Уверен, что знают, — не успел он закончить фразу, как дрозд разразился громкой трелью, и они слушали его молча, пока, взмахнув крыльями, тот не улетел прочь.
— Этот дрозд пел вчера или завтра, но только не сегодня, — заявила она с твердостью в голосе. — Я же сказала тебе, что настоящее отменяется.
— И почему же? — Кристофер надеялся услышать в ответ какую-нибудь очередную шутку.
Неожиданно она посмотрела на него своими темно-синими глазами. Ее долгий и проницательный взгляд глубоко взволновал его.
— Потому что я хочу, чтобы сегодняшнее утро длилось вечно и чтобы ты никогда не уезжал из Сазерлея.
Он понял, что она отождествляет Сазерлей с собой, и чувство нежности к ней охватило его.
— Никто из нас не в силах остановить время, — сказал он тихо, — но нам надо благодарить судьбу за минуты счастья, за то, что дарует нам эти встречи и дружбу.
— И любовь.
— Прежде всего мы должны благодарить судьбу за любовь.
— У тебя есть возлюбленная?
Перед его внутренним взором возникла застенчивая девочка, которую он знал с самого детства. Звали ее Фейт Когхилл. Она жила с семьей в Блечингтоне по соседству с Сюзанной и Уильямом. Он встречал ее всякий раз, как приходил к ним в гости, но девочка очень робела и почти не вступала в разговор. Насколько он знал, она думала о нем не чаще, чем он о ней. И все же странно, что он вспомнил ее, когда Джулия задала свой вопрос.
— Нет, — отвечал он, не кривя душой. — Мои занятия не оставляют мне времени для ухаживания за девушками.
Она не отводила от него глаз.
— Но в этом лабиринте тебе не нужно заниматься наукой. И я в твоем распоряжении.
Если бы какая-нибудь другая женщина обратилась к нему с такими словами, он бы воспринял их, как откровенное приглашение заняться любовными утехами. Однако Джулия сказала это от чистого сердца. Он осторожно коснулся рукой ее щеки, собираясь разрядить напряжение при помощи какой-нибудь фразы, которая поставила бы все на свои места, но она вдруг затрепетала и прижалась к его ладони, закрыв глаза от блаженства. Его голос стал хриплым.
— Джулия…
Она открыла глаза и страстно прижалась к его груди, обвив его шею руками. Ее губы прижались к губам Кристофера. Она поцеловала его невинным поцелуем, не разжимая губ. Он изо всех сил старался не отвечать на ее поцелуй, но она потянула его на себя, опускаясь спиной на каменную скамью. У него закружилась голова. Он понимал, что может овладеть ею. Она упадет к его ногам, как спелая груша. Но он очень хорошо знал эту девушку и любил ее. Все в нем противилось тому, чтобы воспользоваться моментом и лишить ее невинности. Вдруг Джулия взяла его руку и прижала ее к своей упругой груди, сосок которой вмиг затвердел. Не в силах сдерживать себя, он начал ласкать ее грудь. Он видел, как она томно закрыла глаза, слышал ее участившееся дыхание. Испытывая непреодолимое желание поцеловать ее влажные губы, он плотнее прижался к ней и коснулся рукой ее бедра, но тут же опомнился и, сдерживая себя из последних сил, отдернул руку, а потом вскочил со скамьи, на которой лежала готовая отдаться ему девушка.