— Отложи свое вышивание, дорогая, и лучше почитай мне что-нибудь, — часто говорил он ей. Иной раз он пытался отвлечь ее всякими дурацкими разговорами, советовал заняться хозяйством или звал на прогулку в сад, какой бы ни была погода. Короче говоря, он пользовался любым предлогом, чтобы заставить ее отложить работу, которая приносила ей такое удовольствие. Она полагала, что муж не успокоится, пока она не откажется от любимого занятия. Анна знала, в чем тут причина. Когда он в первый раз пригласил ее поужинать с ним, она рассказала ему, что забывает о всех несчастьях и погружается в благословенное прошлое, занимаясь своим вышиванием. Теперь ей казалось, что она совершила тогда непростительную глупость, ибо Мейкпис имел твердые намерения оборвать эту единственную нить, связывающую ее с прошлым.
День за днем ей приходилось мириться с его мелким тиранством. Она всегда очень любила прогулки верхом, но он запретил и это, якобы потому, что опасался, как бы она не упала с лошади. Если Анна отправлялась за покупками в Чичестер, то ее неизменно сопровождала служанка Мейкписа, которая потом давала ему полный отчет о том, чем занималась в городе госпожа. Когда ее навещала какая-нибудь старая подруга, он никогда не оставлял жену наедине с гостьей. Не дай бог, они станут вспоминать прошлое, в котором ему самому не было места. Наедине с собой Анна старалась как-то оправдать его поведение, понимая, что ревность воздействует на людей подобно болезни и они уже не могут отвечать за свои поступки. Однако дело шло к тому, что она уже вздохнуть не могла без его ведома.
Однажды Анна зашла в Длинную галерею и обнаружила, что там нет портрета Роберта, написанного в день его тридцатилетия, накануне их свадьбы. Оказывается, портрет убрали на чердак. Что-то оборвалось в ней. Она взяла все свои ленты и поднялась на чердак, представлявший собой довольно обширное помещение, находящееся над всем домом, заваленное старой мебелью, древними сундуками, занавесками и ящиками с бумагами, которые могли принадлежать еще самому Неду. Ее кресло и портрет Роберта находились возле самой двери. Это говорило о том, что слуги не хотели углубляться в темное и пыльное помещение.
Она подошла к чердачному окну, выходившему во двор. Подоконник был затянут паутиной. Анна смахнула ее подушкой, попавшей под руку. Затем взяла свое кресло и отнесла его к окну, а портрет Роберта повесила на стену перед креслом. На полках стояли его старые морские карты. Она протерла их тряпкой. Это были рукописные карты. Материалом для письма служила кожа, к которой прикреплялись деревянные дощечки, чтобы карты можно было легко свернуть. Она разложила их неподалеку от кресла, мысленно проделывая с бывшим мужем его морские вояжи. Наконец Анна поцеловала изображение Роберта в губы, после чего занималась вышиванием в течение двух часов под взглядом его голубых глаз.