– Деток в музей водил?
– Не слишком ли взрослая дочка? – ответил я.
Продавщица покосилась на Настю и признала:
– Слишком. Да нынче же оно всё не понятно, кому сколько лет, кто первую жизнь живёт, кто вторую… Пломбир, лёд и веганское?
– Ага, – сказал я, задумчиво глядя на ассортимент.
Вернувшись, я раздал мороженое. Настя, развернув стаканчик, откусила немного и спросила:
– Ну так как? Принимаешь помощь?
– Да. Теперь да, – кивнул я, глядя на неё как зачарованный. Невольно рассмеялся, хотя весёлого в происходящем было совсем мало.
– Что не так? – нахмурилась Настя.
Я достал телефон.
– Ты сама поймёшь. Я пока позвоню Михаилу.
Настя, с любопытством глядя на меня, откусила ещё мороженого.
– Настя… – вдруг позвал её Найд. Глаза у него округлились от удивления. – Настя… ты ешь пломбир!
Глава десятая. Помни и живи
К обеду у Зимнего народа прибавилось. Наверное, и в самом музее было больше посетителей, но и вокруг стало многолюдно. В саду Эрмитажа галдели ребятишки, группа французских туристов шумно разговаривала на арабском, поедая в кафе шаверму, несколько мамаш выкатили коляски с младенцами, вышли на свет старички и старушки. Почти все живые, кваzи не слишком-то любят бесцельное времяпровождение. Прогулка для них – это перемещение из точки А в точку Б с какой-то целью, а не просто блуждание по городу.
Но всё-таки несколько кваzи тут было. Двое беседовали, один рисовал что-то на маленьком мольберте. Надо же, кваzи-художник…
Мы сидели в саду Эрмитажа на скамеечке возле фонтана. Ждали Бедренца. Настя то и дело поглядывала в смартфон, используя тот в качестве зеркала.
– Ничего не чувствуешь? – спросил я.
Она покачала головой. Сказала:
– Но я съела мороженое. Настоящее. Из молока.
– Может быть, там заменитель молока, – попытался утешить её Найд. – Говорят, молоко часто подделывают. Пальмовый жир…
Настя покачала головой.
– Нет, дружок. Это было молоко. И меня не стошнило. Денис, что это значит?
– Ты же сама догадываешься, – сказал я. – Иначе не смотрелась бы в зеркало.
– Становлюсь… супер-кваzи?
Я кивнул.
– Ничего не чувствую, – призналась Настя.
– Ты стала говорить по-другому, – сказал Найд.
– Как?
– Живее… – Найд опустил глаза. – Извини.
– Что за… – Настя осеклась.
– Хотела выругаться? – понимающе спросил я. – Вот-вот.
И тут, наконец, появился Бедренец. Он быстрым шагом шёл от набережной, и ещё издали я ощутил, что в нём что-то не так, непривычно. Вроде бы то же самое лицо, движения…
Михаил был без шляпы и пиджака. На нём была ветровка, куда более уместная при такой погоде. И джинсы вместо брюк.
Удивительно, как меняет облик человека одежда, если ты привык видеть его в одном и том же. Я однажды не узнал своего командира, под чьим начальством служил почти год, впервые увидев его в гражданке.