– Видел. – Бедренец нахмурился. – Но даже если Андрей остался в традиционной вере… это бывает, да… он сейчас в невменяемом состоянии.
– С чего ты решил?
– Он укусил жену! Он её связывал! Если бы он пришёл в себя, то немедленно заявил бы о случившемся или вернулся домой!
– Так он из себя и не выходил, – заметил я. – Пошли, что стоять… возьмём след.
В церкви было хорошо, как и должно быть в таких местах. Полутьма, тишина, огоньки свечей, сладкий запах ладана. За прилавком крошечной церковной лавки стояла старушка – одна из тех типичных старушек, что к старости начинают энергично воцерковляться. Священника я не увидел, а молящихся было немного – девушка стояла у кануна, молилась за кого-то покойного, и мужчина молча, неподвижно застыл у иконы Спасителя.
Мужчина был кваzи.
Вот же повезло!
Бедренец сразу подтянулся, будто стойку сделал. Я придержал его за рукав, потом сделал страшные глаза, взглядом указывая на шляпу. Мало того, что Бедренец вошёл в храм не перекрестившись, так ещё и в головном уборе. Старушка за прилавком уже закипала, глядя на него.
Михаил быстро стянул шляпу и даже изобразил нечто вроде полупоклона в сторону алтаря. Креститься старый коммунист всё-таки не стал. Вот они, настоящие убеждения, и при жизни, и после! Не то что руководство компартии, в своё время дружно продавшее идеалы, заветы и лозунги, спешно уверовавшее в Господа и Капитал (в Капитал, конечно, куда более искренне).
Я же подошёл к старушке, протянул деньги, взял свечку. Тихо спросил, кивая на кваzи у иконы:
– Давно стоит?
Глаза у старушки оживились. Она подалась ко мне через прилавок и доверительно прошептала:
– С ночи! Прибежал, заполошный, встал у иконы. Храм пора закрывать, а он взмолился, оставьте меня, говорит, мне очень надо…
– И что?
– Батюшка сам с ним остался. Всю ночь в церкви провёл. Всё с ним поговорить пытался, а он молится, молится…
– Какой у вас замечательный батюшка, – искренне восхитился я. – Вы его берегите. А за гражданина кваzи не волнуйтесь, мы сейчас с ним поговорим и домой отведём.
Вначале я подошёл к кануну, поставил свечку. Постоял чуть-чуть, вспоминая своих. Помнится, гремели когда-то в православных кругах баталии на тему – можно ли ставить свечки за упокой восставших или возвысившихся. Я итог не помню.
Но я ставил.
Потом я подошёл к молящемуся мужчине. Выглядел тот неважно, помятым и усталым. Больше полсуток на ногах, тут и кваzи устанет.
– Андрей, позвольте вас отвлечь на минутку… – тихо сказал я.
Кваzи посмотрел на меня, собираясь с мыслями.
– Может быть выйдем из храма ненадолго? – спросил я. – Нам надо поговорить. Потом вернётесь, если захотите.