Остановив машину возле ветхой ограды, она быстро вылезла наружу и направилась к покосившимся воротам. Пройдя мимо облезлой будки с разбитым стеклом, на которой все еще виднелась поблекшая вывеска «КАССА», девушка вышла на площадку с выщербленной плиткой, сквозь проплешины которой виднелись пучки пожухлой травы.
Катя оглянулась. Она помнила, что когда-то в далеком детстве родители водили их сюда с Ларисой. Они смеялись, с наслаждением лизали восхитительно вкусное мороженое, до одури крутились на каруселях, прыгали на батуте, катались на электромашинках со смешными антеннами, и все было классно и здоровски… Сейчас же заброшенный парк выглядел так, словно здесь намеревались снимать фильм про очередной апокалипсис. Покореженные качели, ржавые цепи, болтающиеся на сломанной карусели, были похожи на петли виселицы, покосившееся колесо обозрения, казалось, вот-вот свалится на чахлые березки.
– У меня есть вопрос, – тихо промолвила Катя, пристально глядя на колесо. В этот же миг воздух задрожал, искрясь голубоватыми всполохами, и на ее глазах начали выкристаллизовываться расплывчатые силуэты, постепенно обретая знакомые формы и образы. Несколько фигур сидели на пузатом паровозике, который давно сошел с давно проржавевших рельс. Качели и карусели тоже были заполнены молчаливыми призраками. Чуть поодаль стоял Василий, с надеждой глядя на Катю. Девушка еще раз обвела взором собравшихся, затем заговорила:
– Первый вопрос. Кто такие «немые»?
Она терпеливо ждала, но ответом была глухая, чуть ли не враждебная тишина.
– Что, тоже языки проглотили? – невесело улыбнулась Катя.
Сан Саныч, сидящий в кабинке колеса обозрения, откашлялся и уже открыл было рот, чтобы ответить, но его опередила Белла:
– Саныч, не говори ей ничего. Она неблагодарная.
– Я прошу вас, – произнесла Катя, и глаза ее повлажнели от слез. – Клянусь, я всем помогу.
Несмотря на обещание, красивое лицо Беллы оставалось недоверчивым.
– По-настоящему поклянись, – велела она, и Катя, поискав глазами, подняла с земли кусок стекла. Не говоря ни слова, она провела острой стороной осколка по ладони левой руки. Из царапины закапала кровь.
– Клянусь, – каменным голосом произнесла она, сжав пальцы в кулак.
Капли крови, не успев долететь до земли, внезапно превратились в божьих коровок, которые тут же понеслись к призракам.
Белла подставила руку, с неподдельной улыбкой глядя на оранжевых жучков, приземлившихся на тыльную сторону ее ладони.
– Живая, – восхищенно вырвалось у нее.
Сан Саныч осторожно вытащил запутавшуюся в волосах божью коровку.