— Привет, старина, — сказал Жорж, на этот раз крепко, по-дружески пожимая руку Андрею. — Давненько тебя не видал, только слышал твой голос. Выпить хочешь?
— От твоих коктейлей трудно отказаться, — улыбнулся в ответ Андрей и попросил: — Только что-нибудь послабее.
— Сотворю почти без алкоголя, из одних фруктовых соков.
Пока Старков потягивал через соломинку из высокого бокала освежающую жидкость, Жорж по-военному, короткими фразами, докладывая о работе своей группы, как бы между прочим упомянул и о благодарности, полученной от Центра за ценные сведения о расширении немцами производства крылатых ракет. Дела у Жоржа, судя по всему, шли неплохо, группа работала успешно. Но были и свои трудности. Особенно с передачей информации в Центр. Радиста, обещанного еще в прошлом году, до сих пор не прислали, предлагают обходиться «внутренними резервами».
— Андре, сам посуди, какие у нас внутренние резервы, если в группе одна радистка? Да и рация старого образца, громоздкая, ее не так-то просто перебазировать с места на место. Нагрузка большая, информации много, и нет никакой гарантии, что боши не сегодня, так завтра нас не запеленгуют. А если оборвется этот единственный канал связи, наша работа пойдет вхолостую.
— Ну зачем же такие мрачные перспективы, Жорж?
— А я без иллюзий живу.
— В Центр обращались?
— Да.
— Говори дальше.
— Сейчас, — Жорж присел рядом на стул, понизил голос: — Ерундистика какая-то. Советуют установить контакт с радистом, который в Антверпене. А как на него выйти?
Старков допил коктейль, поставил на стол бокал.
— В Антверпене не радист, а радистка — это во-первых. А во-вторых, я ее лично знаю, и, следовательно, установить с ней контакт не так уж трудно. Тем более что она сидит без работы. Как ты уже слышал, в Берлине провал, засветили часть группы. Но на эту радистку боши не вышли. Она осталась в стороне.
— Она работала на берлинскую группу?
— Да, была запасным каналом.
— Понятно.
— Ее знает и боксер, о котором я тебе рассказывал. У него с ней прямая связь. Но он куда-то запропастился, ни слуху ни духу. Боюсь, как бы и с ним чего не случилось, — Старков сел удобнее, вытянув ноги. — Хороший парень, боксер этот, много успел сделать. Центр рекомендует включить его в вашу, парижскую, орбиту.
— С ним все в полном порядке, — сказал Жорж.
— Ты откуда знаешь?
— Из берлинской газеты. Той самой, которую ты в руках держишь.
— Я ее еще не читал.
— Посмотри спортивный раздел. Да и наши, парижские, грустно пишут о поражении чемпиона Франции, который проиграл финал этому русскому.
Старков развернул газету и, едва взглянув на спортивный репортаж о боксе, увидел крохотную фотографию Миклашевского. Фотография и подробный отчет о поединке говорили Андрею о многом. Главное — берлинская группа провалилась не полностью. Надо срочно выяснить, кто уцелел, и, если требуется, помощь оказать немедленно. И еще о том, что товарищи, попавшие в лапы гитлеровцев, держатся. Держатся, несмотря ни на что. А в берлинских казематах умеют выматывать жилы и развязывать языки. Боксер на свободе, о нем пишут в газетах, значит, он вне подозрений. Скорее всего, у него порвалась связь с берлинской группой накануне провала. Он, как и радистка, остался в стороне. О нем уже не раз запрашивал Центр. Надо срочно сообщить, что боксер нашелся.