Итак, что бы мы здесь ни говорили и какие бы правила ни давали для развития вкуса, эти правила могут относиться только к приобретенному вкусу, т. е. могут относиться к нему непосредственно, хотя косвенно они относятся также и к естественному вкусу. Действительно, приобретенный вкус направляет, изменяет, увеличивает или уменьшает естественный вкус, так же как естественный вкус направляет, изменяет, увеличивает или уменьшает приобретенный вкус.
Вот самое общее определение всякого вкуса, каким бы он ни был хорошим или плохим: вкус — это то, что привлекает нас к предмету посредством чувства. Но не следует думать, что вкус не распространяется на понятия духовного порядка:
познание их доставляет такое наслаждение душе, что оно является единственным счастьем, доступным некоторым философам. Мы познаем посредством идей и чувств и получаем удовольствие и от идей, и от чувств; хотя мы и противопоставляем идею чувству, но, познавая какой-нибудь предмет, мы одновременно его и ощущаем, и нет в духовном мире ничего, чего душа не воспринимала бы или не считала бы, что воспринимает, а следовательно, нет и ничего, чего она не ощущала бы.
Существует несколько разновидностей ума: гениальность, здравый смысл, рассудительность, справедливость, талант и вкус.
Ум заключается в правильном строении органов применительно к тем областям, на которые он направлен. Если эта область — нечто совершенно обособленное, то ум называется талантом. Если ум направлен скорее на некое утонченное наслаждение светских людей, то он носит название вкуса. Если упомянутая обособленная область является самодовлеющей у какого-нибудь народа, как, например, военное искусство и сельское хозяйство у римлян, охота у дикарей и т. п., то талант называется духом.
Душа создана для того, чтобы мыслить, т. е. чтобы наблюдать, мыслящее же существо должно быть любознательным. Все предметы связаны общей цепью. Эта связь влечет за собой и связь идей, причем каждая идея вытекает из предшествующей и в свою очередь служит причиной последующей. Поэуому нельзя находить удовольствие при виде одного предмета и не желать увидеть другого. И не испытай мы такого желания по отношению к первому предмету, мы не получили бы никакого удовольствия от второго. Таким образом, когда нам показывают лишь часть картины, мы стремимся увидеть и ту часть, которая от нас скрыта. При этом сила нашего желания соразмерна удовольствию, доставленному виденной частью картины.
Итак, удовольствие, полученное от одного предмета, влечет нас к другому; вот почему душа всегда ищет нового и никогда не успокаивается на достигнутом. Таким образом, можно сказать с уверенностью, что мы испытаем удовольствие при виде множества предметов или больше того, чем мы надеялись увидеть.