– Потому что сменили замки.
– Логично. Но как это связано с нами?
Милослава и Матвей озадаченно поглядели друг на друга.
– Кто-то из нас потерял ключ, – предположила Милослава. – Но я такого не помню. Кажется, я не теряла.
– А я… я вроде бы терял… Точно! Терял! – вспомнил Матвей. – В пятом классе. Я еще тогда целый день во дворе проторчал, пока мама не пришла.
– Ну, вот все и прояснилось, – сказала Милослава. – Вы сменили замки, а у нас остались старые, поэтому твой ключ не подошел. Ты есть хочешь?
– Хочу, – сказал Матвей и пошел вслед за ней на кухню. – Только про ремонт все равно непонятно. И про Гошку тоже.
– А что про Гошку? Какие-то бандиты подкараулили его в арке. Не знаю, что там произошло, только они его ножом зацепили. То ли щеку, то ли шею поранили.
– Сильно?
– Иван Николаевич сказал, что жизни ничего не угрожает. Но Гошка испугался, у него что-то такое нервное случилось. Какой-то срыв. А у вас разве не так было? – Милослава высыпала в раковину картошку и стала ее мыть.
Матвей уселся за старый массивный стол, который они с папой собственноручно вынесли на помойку три года назад, и сказал небрежно:
– Нет. У нас Гошка живой и здоровый. Я его спас. Я как раз из школы возвращался. Ну и увидел, что на него напали.
– Спас? От вооруженных бандюков? А ты не выдумываешь?
– Не выдумываю. Я потому сюда и попал.
– Как это? – Милослава застыла с недочищенной картофелиной в руке.
– Так… Они за мной погнались. Все трое. Вот я и убежал от них… сюда.
– Их трое было?
– Да. А Гошка не сказал?
– Он ничего не говорит. Только трясется и плачет.
– А ты где была? Получается, ты в это время тоже должна была идти домой.
– Нет, не получается. По понедельникам у меня танцы. Я вернулась около девяти. Весь двор уже гудел, и полиция приехала.
– Вот видишь, как полезно возвращаться домой вовремя! – назидательно произнес Матвей. – А не оставаться на всякие дурацкие мероприятия.
– Вижу, вижу, – насмешливо согласилась Милослава. – Я-то у себя дома. А вот где ты?
Она достала из морозильника рыбные котлеты и положила на сковороду с раскаленным маслом. А на другую сковороду принялась нарезать ломтиками картошку. «Совсем как мама», – подумал вдруг Матвей, следя за ее уверенными движениями. И тут же рассердился на себя: чего это он вздумал сравнивать ее с мамой? И совсем она на нее не похожа, ни внешностью, ни походкой, ничем. И вообще, только он, Матвей, имеет право быть похожим на свою маму. Потому что он ее единственный (и настоящий!) сын. А все остальное – мираж.
Тут где-то в глубине квартиры зазвонил мобильник. Матвей дернулся было на звук, но вспомнил, что его трубка уже давно молчит. Да и мелодия звучала другая, не его. Милослава вытерла руки о полотенце и выбежала из кухни, бросив на ходу: