Впрочем, нет, самой Тане ее жизнь хоть в чем-то скучной совсем не казалась. Она к ней привыкла. Как привыкла к тому, что все хорошее в ее жизни появляется лишь с приходом Димы. Когда жена с дочкой ездили отдыхать к морю без отца и мужа, то опять же все у них получалось как-то серенько и скучно. Дима это и сам замечал, да и жена не скрывала.
– Ты – это самое лучшее, что могло со мной произойти в этой жизни. Ну, за исключением разве что появления на свет Алёнки.
– Но и она появилась у тебя только благодаря мне, – напоминал ей Дима.
И жена счастливо смеялась. Да, она очень любила его. Просто обожала. И всегда говорила, что Дима для нее самый-самый, свет в окошке, кровь в жилах, воздух в легких. Ну, и всякое такое. Дима не мог себе даже представить, что было бы с его женой, если бы она узнала о том, что она в его жизни играет далеко не главную роль. Что есть в жизни у Димы интерес куда более значительный, привязанность куда более сильная, чем любовь к жене и даже к маленькой Алёнке.
Нет, если кто подумал плохое, то это на его совести и останется. Дима был человеком благородным. Ни о какой измене любимой жене он даже не помышлял. А этим сильным чувством, которое двигало Диму по жизни, была вовсе не другая женщина. Хотя и женщины в его жизни имелись постоянно и в немалых количествах, потому что Диму всегда и все представительницы женского пола буквально обожали. Он с детства был эдаким кудрявым херувимчиком, дамским любимчиком, без всякого труда покорявшим женские сердца. Он таким же и вырос. Удачливый, ловкий, привлекательный даже в свои сорок с лишним, порядком лишним лет. И поэтому нет, прочие женщины не играли в жизни Димы особой роли. Как все, что достается легко, их чувства он никогда высоко не ценил.
Но зато было в его жизни другое чувство, которое сам Дима даже не мог толком объяснить. Выражалось оно в стремлении одержать верх над соперником, прийти к финишу первым. Это был какой-то спортивный азарт, постоянный поиск адреналина, который нельзя было получить, сигая с парашютом или спускаясь по бурной реке на тощем каяке. Это чувство было куда более значительное, его нельзя было обмануть сиюминутным драйвом. Дима должен был ощущать эту идущую к нему энергию всеми клеточками своего большого тела. Ощущать, чтобы просто продолжать чувствовать себя живым.
И сейчас Дима, подходя к месту, где находился офис его фирмы, был почти счастлив. Все вокруг ему нравилось и вызывало почти слезное умиление. Берег речки Яузы, живописная зеленая набережная, монастырь на высоком противоположном берегу, который словно бы осенял крестами маковок своих храмов всю местность вокруг. Диме всегда казалось, что тут, на любимом им пятачке Москвы-красавицы, и солнце светит ярче, и воздух становится слаще.