В первой половине дня девушка задала несколько таинственных вопросов своему родителю относительно благоприятных положений международного права, касающихся убийств. Вероятно, его поразил бы странный характер этих вопросов, если бы его не привели в чрезвычайное волнение совершенно другие заботы.
— Говорю же тебе, нам надо поскорее возвращаться домой! — мрачно объявил он. — Германские войска заняли позиции у Экс-ла-Шапель для наступления на Льеж. Да, сэр, они готовятся захватить Бельгию! И знаете, что это значит? Англия вступает в войну! Трудовые споры, вылазки суфражисток, гражданская война в Ирландии — все эти проблемы растают так же быстро, как снег у нас в Техасе прошлой зимой. Они отойдут на задний план. Если же нет, то это будет национальное самоубийство.
Дочь уставилась на отца. Она терялась в догадках, только ли он повторяет предсказания чистильщика обуви в «Карлтоне», и начинала думать, что он разбирается в международных делах куда лучше, чем она представляла.
— Да, сэр, — продолжал он, — нам надо уезжать… И поскорее. Если начнется вся эта катавасия, нейтральным странам тоже придется несладко. Я готов, если потребуется, купить целый лайнер!
— Чепуха! — возразила девушка. — Такой шанс выпадает раз в жизни. И я не позволю глупому старому папочке отказаться от такой удачи. Мы здесь участвуем в исторических событиях!
— Мне хватает и американской истории, — ощетинился он. — А ты чего хочешь?
— Неисправимый провинциал! — задумчиво заключила она. — Дорогой ты мой, я так тебя люблю! Некоторые политики там у нас окажутся в дураках перед лицом нынешних событий, которых не могут понять. Надеюсь, ты не окажешься в их числе.
— Чушь! — воскликнул он. — Я собираюсь отправиться в пароходные конторы и сражаться там так, как никогда не сражался за голоса выборщиков.
Дочь увидела, что отец настроен решительно, и, умудренная опытом, даже не попыталась его отговорить.
Лондон в этот понедельник стал городом тревог, городом сердец, охваченных страхом. Известия в одном специальном выпуске газет тут же опровергались в следующем и подтверждались в новом. Мужчины, способные задуматься о будущем, ходили по улицам с далеко не радостными лицами. В городе царило смятение. Оно отзывалось эхом в сердце девушки из Техаса, когда она думала о своем молодом друге из колонки розыска, который находился сейчас «в заточении» за хмурыми стенами Скотланд-Ярда.