Если свидетельство не являлось фальшивкой, то Чанга Си следовало считать американским гражданином и допустить в Гонолулу свободно, без утомительной нервотрепки, связанной с Актом о запрещении въезда китайцам. Но долгие годы службы сделали инспектора осторожным. Он признал, что свидетельство о рождении основано на реальных фактах. Однако, заявил он, откуда ему знать, действительно ли этот высокий, сообразительный на вид китаец является тем сам малышом Чангом Си, который проживал невдалеке от пляжей Уайкики?
В ответ на такое подозрение истец представил свидетелей, готовых подтвердить его идентичность. Всего он привел двенадцать человек: сгорбленных стариков, древних матрон в шелковых штанах с крошечными ступнями и более молодых щеголей, известных завсегдатаев ночных заведений на Отель-стрит. Некоторые из них якобы знали его еще ребенком, когда он жил вблизи от дворца королевы Эммы, другие были его товарищами в юности, проведенной в деревне Сан-Чин.
Свидетели Чанга Си сначала давали показания довольно уверенно. Но потом под каменным взглядом инспектора стушевались, стали путаться. Человек, который получил свидетельство о рождении, даже назвал отца Чанга Си каким-то другим, совершенно не известным именем. Словом, друзья заявителя один за другим предавали его. Казалось, что с ними произошло что-то непонятное.
И действительно, с ними кое-что произошло. Это «кое-что» было вызвано воспоминанием о маленькой престарелой леди с тонким лицом и жестокими глазами, которая в тот момент сидела в Пекине и являлась фактической правительницей всей страны. Дело в том, что в последнее время Чанг Си активно занимался деятельностью, которая пришлась не по душе вдовствующей императрице. Он входил в группу радикальных реформаторов, которым совсем было удалось склонить молодого императора на свою сторону. Однако в один из сентябрьских дней императрица решительно топнула своей ножкой в туфле с толстой шестидюймовой маньчжурской подошвой. Она фактически сделала императора узником, сидящим во дворце, и объявила, что все, кто желает изменить существующие в Китае порядки, пусть сначала добровольно явятся к ней. Если же к ним явится она…
Разумеется, к ней никто не явился. Они пустились в бега, спасая свою жизнь, и Чанг Си был в их числе. Его свидетели об этом знали. Знали они и то, что эта старая леди сидит и ждет в центре своей паутины — в Пекине, ждет и надеется на возвращение Чанга Си. Знали, что по приказу этой милой старой леди уже готов человек с корзиной, в которую упадет его отрубленная голова. Страх за себя и за свою родню в Китае затуманил им мозг и заставил путать имена и даты. Так что Чанг Си разбился о скалу их неуверенности.