.
Во-вторых, в советский период развития российского уголовного законодательства составы преступлений против правосудия обособлялись не всегда. Главы, специально посвященной ответственности за указанные посягательства, не было ни в УК 1922 г.[69], ни в УК 1926 г.[70] Например, в УК 1922 г. эти преступления были рассредоточены по четырем главам и относились к контрреволюционным преступлениям, к преступлениям против порядка управления, к должностным преступлениям против жизни, здоровья и достоинства личности[71].
Отрицание необходимости выделения составов посягательств против правосудия в самостоятельную главу Уголовного кодекса нашло в соответствующий период поддержку у некоторых ученых. М. Д. Шаргородский, в частности, писал, что «суд и прокуратура являются органами управления, и поэтому преступления против них должны находится в главе “Преступления против порядка управления”»[72].
Позднее российский законодатель вновь изменил свою позицию по вопросу определения места составов преступлений против правосудия в системе Особенной части уголовного закона, посвятив таковым гл. 8 УК РСФСР 1960 г.[73] Сходная глава имеется и в новом УК России (гл. 31).
Обособление анализируемых составов в отдельные структурные элементы уголовно-правового акта присуще отнюдь не только российскому законотворчеству. Тенденция признания необходимости самостоятельной защиты правосудия уголовно-правовыми средствами в последние годы наметилась и в законодательстве некоторых зарубежных стран.
Наглядным примером в этом отношении является УК Франции, вступивший в силу в 1994 г. Если в ранее действовавшем Code penal 1810 г. рубрикация «Преступления против правосудия» отсутствовала, то в новом французском УК содержится глава, именуемая «О посягательствах на деятельность суда» (глава 4 раздела III), объединяющая три отдела:
1. О воспрепятствовании судебному преследованию.
2. О воспрепятствовании отправлению правосудия.
3. О посягательствах на судебную власть.
Безусловно, подобный подход к решению проблемы уголовно-правовой охраны соответствующей группы общественных отношений является не единственным. Так, в УК Германии раздела, сходного с гл. 31 УК РФ, нет. Немецкий исследователь Томас Формбаум (Thomas Vormbaum) пишет, что термин «Rechtspflegedelikte» (Преступления против правосудия) не упоминается ни в одном промежуточном заголовке, ни в одном параграфе, что в комплексе «защита правосудия» упорядочены лишь некоторые деликты. Черта защиты правосудия видна только применительно к «Aussagedelikte» (криминальные показания), сгруппированным и выделенным законодателем