. Ответственность за сохранность имущества, подвергнутого аресту, возлагается на лицо, которому оно передается на хранение, в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством (ч. 6 ст. 115 УПК).
Возложение ответственности за сохранность имущества должно быть надлежащим образом оформлено. Так, при производстве по уголовному делу запись о предупреждении соответствующего лица об ответственности заносится в протокол, в котором отражается ход и результаты осуществления наложения ареста на имущество.
Под роспись в акте ареста имущества имущество передается хранителю в исполнительном производстве (ст. 3 Положения)[743]. В этом случае, кроме того, возможно заключение договора хранения (ст. 6 Положения)[744].
В связи со сказанным можно констатировать, что термин «лицо, которому имущество вверено» должен толковаться ограничительно. В действительности это понятие обозначает «лицо, которому арестованное имущество передано в соответствии с действующим законодательством на ответственное хранение».
Важно при этом обратить внимание на два обстоятельства.
Во-первых, физическая передача имущества ответственному лицу не является обязательным условием для констатации состава преступления, предусмотренного ст. 312 УК.
Во-вторых, лицо, которому принадлежит описанное или арестованное имущество, не исключается из числа субъектов данного преступления, так как возможно, что данное имущество может быть передано (оставлено) именно ему.
Оба этих обстоятельства учитывались дореволюционной судебной практикой при применении ст. 1681 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, предусматривавшей ответственность за растрату заарестованного имущества.
Так, по делу Тухендлера Правительствующий сенат нашел, что на основании 1681 статьи Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, 177 ст. Устава о наказаниях и ст. 1009, 1011, 1013 и ст. 1016-1018 Устава гражданского судопроизводства для признания растраты заарестованного имущества необходимо, чтобы означенное имущество было вверено растратившему оное для сохранения (реш. 1872 г. № 1266 и др.), но передачи такого имущества в фактическое владение хранителю закон не требует, допуская даже возможность оставления арестованного имущества не на руках хранителя[745]. А по делу Шарлаева (71/1724) сенат признал, что продажа виновным лошади, описанной у него судебным приставом и отданной ему на хранение, составляет растрату, так как он не имеет уже права распоряжаться ею, и за подобную растрату по смыслу ст. 1017 Устава гражданского судопроизводства должен ответствовать как за растрату чужого имущества