А в пакете был оперативный план, предусматривавший сосредоточение главных сил белых на нашем левом фланге с тем, чтобы ударить и опрокинуть нас в Уфу. "Ага, голубчики, значит, на левом-то фланге у вас пока пусто. Хорошо же, господин генерал, приказ ваш выполним!" - И Иван Степанович ударил белякам в тыл в самое слабое место.
Тогда главком отдал приказ о начале переправы:
- Слушай мою команду! Сначала переправляем лазаретные повозки и раненых, потом беженцев, интендантские склады и боеприпасы. Никакой давки, обгона. Интервал между подводами две сажени. Ехать только шагом! В случае задержки движение прекращается! Начинай!
Пошли первые подводы. Мост заскрипел, шатнулся, просел, но выдержал. Некоторое время колонна двигалась нормально, но вдруг стала.
- Что там такое? - спросил Блюхер и сам пошел по мосту. Оказалось, у какого-то мужичка сломалась ось, он тужился, стараясь поднять накренившийся воз.
- Ничего не выйдет, дед, распрягай. Лошадь под уздцы, а повозку в реку!
- Батюшки! - запричитал старик. - Телега новая. Господи!
- Даже если б золотой была - в воду! Всю переправу задерживаешь. Я заплачу за телегу.
Но упрямый дед не хотел подчиняться. Тогда главком кивнул саперам, и подвода, освобожденная от груза, полетела в воду...
- Вот что, дед, - уже совсем мягко, даже ласково сказал Василий Константинович, - после переправы придешь в штаб, получишь на новую телегу!
Главком не отходил от переправы целый день.
А тем временем троичане Томина сдерживали белых на левом берегу. Почти без боеприпасов, боевики одалживали друг у друга по два-три патрона, божась отдать, как только добудут у врага. Поэтому, когда патроны, захваченные Павлищевым, были направлены к ним, Томин сразу стал теснить врага, а потом стремительным ударом отбросил и уничтожил их передовые части. Он знал, что недалеко стоят несколько свежих белоказачьих полков и, если они пойдут вперед, наши отряды могут быть уничтожены. Поэтому и решился на такой отчаянный шаг: из последних сил пошел в атаку, словно возле Старо-Кулево у нас сосредоточены большие силы, а не измотанные, падающие от усталости люди. И белые попались на эту хитрость, откатились и замолчали, выжидая.
...Потом, когда реку перешли последние части разинцев, мост облили керосином и подожгли. Башкиры очень горевали - мол, большевики построили такой хороший мост, а теперь зачем-то сжигают.
- Ничего, - успокаивали их, - вот вернемся и построим вам новый мост. На века.
Зарево от горящей переправы я видел. И мне показалось, что это сжигают мост, связывающий меня с прошлым, с тем временем, когда все эти люди, ставшие теперь родными, казались чужой, враждебной массой, а сам я, словно средневековый наемник, подрядился служить им. Теперь все не так. Без этих людей, без моих боевых, кровных братьев я не мыслю своей дальнейшей жизни.