Реджинальд объяснил. И спросил:
– Вы тоже слышали?
Борисов сделал сложное выражение лица – это было заметно даже в свете ночного костра.
– Теперь думаю, что да… А вот давайте-ка еще послушаем!
Все стихли.
Негромко потрескивали ветви в костре, и ничего больше не нарушало тишины. Все напряженно ждали, время текло… и вдруг где-то в страшном далеке, едва слышно, но несомненно донесся протяжный, злобный и тоскливый вой.
– Вот! – вскинулся Реджинальд. – Слышали?!
Мог бы и не вскидываться. Конечно, слышали все. Поля с Пьером аж затрясло, Пьер что-то пробормотал, и это не укрылось от Симпкинса:
– Эй, вы чего там?.. Эй, Ванденберг, что он лопочет?
Перевели. Выяснилось, что Пьер определил в этом вое голоса духов. Это они, духи. Они разгневаны. И они идут сюда.
– Зачем? – тут же спросил Реджинальд.
– Поработить нас, – прозвучал четкий ответ.
Реджинальд почему-то ждал ухмылок и насмешек в адрес дикарского разума, однако ничего подобного. Все молча и хмуро переглянулись.
Рев повторился все так же далеко, но ясно.
– Ну и кто это может быть? – спросил Симпкинс, обращаясь ко всем сразу. – Слон?
– Не похоже, – сказал честный Йенсен.
На вопросы он пояснил: бывал в экспедиции в Индии, где слонов видел, слышал и даже пару раз руками трогал. Голоса слонов он, Йенсен, знает очень хорошо. Так вот: это не слон.
Лица в отблесках костра казались незнакомыми, причудливыми. Даже лицо Вивиан Гатлингу показалось чужим. Это было неприятно, он отвел взгляд и столкнулся со взглядом Борисова.
– Хотели что-то сказать? – само собой сорвалось у начальника экспедиции.
Борисов как-то неохотно покачал головой.
– Сказать?.. Нет, – ответил он, оставив Реджинальда в убеждении, что хотел, но не решился.
Симпкинс, однако, не дал загадке сильно развиться:
– Ну, что встали? Кто бы там ни был, а жрать охота! Слон, бегемот, дракон – пропади все они пропадом! Что там с ужином?..
Прием пищи в походе – всегда источник позитива. Международная бригада, включая африканцев, сразу позабывших о духах и демонах, с превеликим аппетитом набросилась на еду, волнения, тревоги и страхи стушевались на второй план.
Супруги Гатлинг уселись плечо в плечо, иной раз посмеиваясь пустякам, шутливо подталкивая друг друга. Оба понимали, конечно, что стараются так друг друга приободрить: неизвестность заставляла нервничать… Но отступать некуда, в единстве сила, один за всех и все за одного.
За ужином народ приободрился, послышались грубоватые остроты, смех. Ожили и немцы, стали подтрунивать друг над другом, кое-кто загоготал… И все же за всем этим чувствовалось, что каждый напряжен, каждый вслушивается: а не раздастся ли вновь трубный рев неведомых обитателей этого мира?.. Ветцлих и вовсе не улыбнулся, напротив, как будто помрачнел еще больше, сидел насупленный, смотрел в огонь, думая о чем-то вряд ли радостном.