Эйленс же, падая, оказался пронзен сразу двумя пиками, и хотелось думать, что смерть наступила мгновенно.
Подошел и Борисов, посмотрел.
– Вот так, – прокомментировал он. – Век живи, век учись.
Гатлинг кивнул, но думал уже о другом.
Если мы шли на дым, но не дошли до него, то это значит?..
Тут подскочил Симпкинс.
– Ну потолковал. Дураки дураками, конечно, что с них взять! Один сдох. Со страху, не иначе.
– Ну, Джимми, вы к ним шли с таким кровожадным видом…
– Да ладно!.. Кстати, удивительная вещь: эти черти по-английски понимают! И даже сказать могут несколько слов. Представляете?
Гатлинг оторопел. Вот сюрприз так сюрприз!
– Как так?
– Да вот так. Я одному говорю…
– Стоп, стоп, Джимми. Ну-ка все по порядку!..
Детектив согласно мотнул головой и начал излагать системно.
Прежде всего осмотр поля боя выявил потери нападавшей стороны. Семеро убитых; если уж быть точными, то шесть. Один при последнем издыхании – доктор Хантер осмотрел его, выпрямился, отрицательно покачал головой:
– Даже из жалости добивать не надо. Пусть свои три минуты протянет.
Ну а умеренно раненных оказалось трое. Подошли к первому – тот от лютого перепуга безумно таращил светло-голубые глаза, а затем вдруг начал судорожно икать, икать… глаза закатились, из горла вырвался хрип…
– И помер. Представляешь?
– Представляю, – задумчиво сказал Гатлинг. – А глаза прямо-таки голубые?
– Прямо так. И рыжий, как огонь. Весь обросший, бородища как у этого… русского писателя знаменитого, как его…
– Льва Толстого.
– Вот-вот! Только рыжая. А рожа страшная какая! Зверь зверем.
– А те двое?
– Да такие же уроды. Но слушайте дальше!
– Слушаю.
Дальше Симпкинс поведал о том, что, наученные горьким опытом, они подошли к двум другим раненым предельно корректно, даже улыбаясь, что вроде бы помогло. Те хоть и таращились так, словно ждали от безбородых людей адских невзгод (заросшие трехдневной щетиной американцы должны были казаться им без бород), спустя полминуты-минуту все же догадались дремучими мозгами, что к ним подошли не со злобными намерениями.
Хантер, делая руками успокоительные движения, осмотрел обоих. У одного оказалось сквозное ранение, у другого пуля засела в мякоти бедра. Доктор, осматривая, заинтересованно хмыкнул:
– Однако интересно. Очень интересно…
– Да, – вдруг брякнул первый раненый, со сквозным. – Интересно. Там! – и махнул рукой на северо-запад, туда, где еще должен был подниматься дымный столб.
Американцы обалдели.
– Твою мать, – вырвалось у Гринвуда. – Откуда он это знает?!
– Твою мать! – обрадованно вскричал дикарь и выпалил еще несколько словечек, опасных для слуха благовоспитанной миссис Гатлинг, – неизвестно, слышала она или нет.