— Он не копается,— сказал я. Мы с Фарли были два сапога пара. Оба с громадными, красно-малиновыми, вздувшимися вертикальными рубцами на левой щеке. Его рубец выглядел даже страшнее моего, переливаясь всеми цветами радуги. Но это все потому, что у него было больше времени, чтобы дозреть. Дайте мне двадцать четыре часа, и но сравнению с моим его рубец никто даже не заметит. Двадцать четыре часа. Интересно, кто даст мне двадцать четыре часа.— Он закончил еще несколько дней назад,— продолжал я.— Просто суетится в последнюю минуту, проверяет, не забыл ли закрыть все краны перед выходом из дома.— Если посильнее толкнуть Леклерка, мечтал я, он может сломать шею о бетонный пол, упав с высоты в десять футов. С другой стороны, может и не сломать. Тогда у меня не то что двадцати четырех часов, и двадцати четырех секунд не останется. Кроме того, Хьюелл не сводит с меня своей пушки.
— Хорошо. Значит, мы можем идти.— Леклерк повернул ключ замка предохранителя, перевел рубильник в положение «Заряжено», вытащил ключ, закрыл и запер дверь в обшивке ракеты. Лифт опустился до уровня земли, и Леклерк крикнул одному из охранников:
— Беги к радисту, пусть шлет радиограмму. Пуск через двадцать минут.
— Куда теперь, Леклерк? — спросил я.— В блокгауз?
Он холодно смерил меря взглядом:
— Чтобы вы там прятались, пока ракета взорвется в воздухе из-за каких-нибудь заготовленных вами пакостей?
— О чем вы говорите?
— О вас, Бентолл. Я не питаю иллюзий по вашему поводу. Вы чрезвычайно опасный человек.— Конечно, я представлял опасность, по только для своих друзей и для себя самого.— Вы запросто могли испортить механизм зажигания только вам одному известным способом. Неужели вы настолько наивны, чтобы решить, будто я упущу из виду такую возможность? Вы, ученые и моряки, останетесь здесь, под открытым небом, во время запуска ракеты. Все уже собраны. А мы отправимся в блокгауз.
Я выругался, грязно и смачно. Он улыбнулся.
— Значит, вы не учли возможности того, что я подстрахуюсь?
— Оставить людей вне укрытия, проклятый убийца. Вы не смеете делать этого, Леклерк!
— Не смею? — мутные белесые зрачки уставились на меня. Он медленно процедил:
— Вы все-таки что-то подстроили, Бентолл?
— Ни черта не подстраивал,— сорвался я на крик.— Дело в том, что это твердое топливо само по себе неустойчиво. Прочтите записки доктора Фейрфилда, и сами можете убедиться. Никто не знает наверняка, что может случиться. Топливо никогда еще не испытывали в таких количествах. Будьте вы прокляты, Леклерк. Если эта штуковина рванет, ни у кого в радиусе полумили не останется и малейшего шанса на жизнь.