Ещё некоторое время, покинув Мавзолей, я ходил по улицам и думал о странностях бытия. В этом небольшом теле хватило ума и характера изменить ход истории. А в начале ХХI века всякие толстые жабы, способные только квакать из-под стола, рассуждали о том, что он принёс в этот мир. Вот они точно вызывали у меня омерзение. Помню, я даже написал некролог на одну такую особу. Причём эта зараза всё ещё вполне жива. Просто после какого-то её демарша стало очень уж противно. Некролог звучал примерно так:
…Вчера скончалась… Она была известна как ярый борец против любой власти, обличитель всех, кто с ней не согласен, узник совести от имени всех тех, у кого её нет. Вообразите себе потрясение патологоанатомов, когда при вскрытии выяснилось, что данная личность является чудом природы, выжившим и прожившим долгую активную жизнь анацефалом!..
В час дня я был в номере, привёл себя в порядок, а в 15.00, как и было приказано, находился в кругу генералов. В первую очередь довёл до Сталина свои данные о Маргелове. Не знаю, спали присутствующие или нет, но игра шла уже несколько по-другому. И завтра и послезавтра. Постепенно люди менялись. Они действовали смелей и жёстче. Атакующие меняли направления атак в любой фазе, реагируя на изменения обстановки. Не всегда удачно, но они думали и действовали. Не ждали и не боялись, а действовали. В обороне ставили заслоны, совершали обходы, концентрировали резервы и наносили вспомогательные удары на второстепенных направлениях, превращая их в основные, если наметился прорыв.
К концу недели у участников стали другие лица. А также появились новые игроки. Игра теперь велась не в кабинете, а в зале. Новые участники были в званиях подполковников и полковников и командовали небольшими соединениями: бригада, дивизия, корпус. Тот же Черняховский, который командовал мехкорпусом в зоне Ленинградского Особого военного округа. Похоже, штабная игра высшего командования становилась учёбой командиров дивизионного звена. Странно только, что ведётся она на даче Сталина. Лично я не видел его уже три дня.
А в понедельник 17-го числа в кабинете Сталина собрались те же лица, что и в первый раз. Точнее, те же люди, лица были другие. Более серьёзные, более сосредоточенные, но и более спокойные. Произошло изменение сознания. Много лет облечённые властью, они поняли, чего она стоит, если её отделить от практических знаний. Стоит не им лично, а сотням тысяч людей, которым они отдадут приказ, и миллионам, которые пострадают, если приказ будет неправильным. Все ждали продолжения игры, но у Верховного было на уме другое.