В довершение всего вчера на том берегу приземлились несколько десантных планеров из неудавшегося фрицевского десанта с группой измочаленных полётом и жёсткой посадкой десантников. Так что обалдевшие охранники приняли наш десант за вернувшихся из неудачного полёта собственных Fallschirmjager (фальширмегерь), то бишь парашютистов. Тут-то их и повязали, тёпленьких. Попутно выяснилось, что на том берегу тоже строят оборонительные сооружения, в основном укреплённые позиции артиллерии для прикрытия переправы.
Мост, укреплённый для переправы тяжёлой техники, был самими же немцами заботливо подготовлен к взрыву. С чисто немецкой педантичностью в основание моста была заложена взрывчатка, провода выводились в караульную будку и заканчивались в опломбированном ящике. В соседнем ящике находилась подрывная машинка. Получил приказ – открывай оба ящика, подключай машинку и рви. Там даже инструкция была!
Комбат-три получил благодарность за отличные действия и приказ приготовиться поддержать огнём с западного берега наше наступление, а также к атаке через мост. Одной ротой он должен был удерживать предмостье на западном берегу вплоть до переправы полка на тот берег после разгрома немецкого гарнизона Остроленки. Вернулась разведка, посланная к северо-востоку. Мы были довольно надёжно прикрыты двумя водными преградами, достаточно было рвануть один мост. Это тоже было хорошо.
В эти короткие мгновения у меня мелькнуло только одно сожаление. Я так и не успел побыть взводным, самому вести людей в бой. Этот этап военной карьеры я проскочил. Даже в боях за Болград я уже командовал отдельным батальоном, а потому непосредственно в огневом контакте участвовал мало. Вот и теперь отдавал приказы, находясь позади своих бойцов. Хорошо Оболенскому. Он хоть и подполковник, и комиссар полка, а впереди. А у меня в качестве строевого офицера младшего звена был только один учебно-боевой выход. Да и то случайно.
Наш полк участвовал в учениях почти сразу после моего прибытия к месту службы. Высаживались в лесистой местности, ветер был сильный, у земли до 5–6 метров. Короче, разнесло нас прилично. Садиться пришлось в лесу. На память об этом приземлении у меня остался небольшой шрам в углу правого глаза. Повезло, полсантиметра правее, и был бы косым. Просто первое учебно-боевое десантирование в качестве командира взвода, волнение за своих ребят. Так что всё время крутил головой и поймал ветку.
Хорошо, что правила приземления в лесу в нас вбили хорошо, и руки накрест я взял на полном автомате. Всё равно, почувствовав тычок в углу глазницы, решил – всё, отпрыгался. Но пронесло. Выдернул коротенький сучок, застрявший под бровью, кое-как заклеил и продолжил выполнять обязанности командира. Собрал бойцов, их оказалось почти два взвода, и ни одного офицера, кроме меня. Уточнил наше местоположение и решил, раз уж так получилось, нанести отвлекающий удар в тыл условному противнику.