В открывшийся зев полетели сразу две гранаты. Я был далековато, но, судя по синему отсвету, одна из них была шоковой. Таких у нас было всего ничего, у разведчиков. Видать, кто-то из парней выпросил. Обычное армейское баш на баш. Вторая была не граната, а дымовая шашка. Из люка повалил дым. Танк замер на краю траншеи. Никто из него так и не появился. Только теперь я понял, что так и держу в руках трубку телефона, по которому намеревался мылить шею ротному. Даже собрался было её вернуть связисту, но последовало продолжение. В дыму стали появляться расплывчатые фигуры. К обоим подбитым танкам протянулись цепочки бойцов. Вот же герои хреновы. Это они боекомплект из подбитых машин перетаскивают. Для этого, видимо, и поближе подпускали.
Теперь я решил похвалить ротного за инициативу, но снова опоздал. В танк, застывший у самого бруствера, кто-то нырнул. И танк, взревев двигателем, снова пополз вперёд. Фрицы, видимо, решили, что экипаж оглушило, а теперь он пришёл в себя и продолжает наступать. Пехота даже попыталась его поддержать огнём. Но танк переполз окоп, развернулся и попятился назад. Вскоре над землёй торчала только башня. Из дыры на месте командирской башенки высунулся боец в голубом берете. И показал немцам вполне понятный неприличный жест. В ответ немцы подняли такую пальбу, что парню пришлось срочно нырять назад в башню. Но этот хулиган не успокоился и задрал короткую пушку танка максимально вверх. Продолжил, так сказать, демонстрацию. И только теперь я заговорил:
– Иволгин? Это кто там у тебя в жмурки играет с фрицами?
– Рядовой Шутов, товарищ гвардии подполковник.
– Значит, так. Объяви этому герою благодарность. И передай, вернёмся в расположение полка, получит три наряда. За ухарство. Нечего башку под пули подставлять. Она нам ещё в бою пригодится. Понял?
– Так точно, понял. Объявить благодарность и три наряда.
Бой возобновился с новой силой. Разозлённые немцы кинули в атаку батальон, не меньше. Правда, на этот раз без танков. С этими мы справились относительно легко. И тут начались новые сюрпризы. Правда, приятные. К нам стали приходить поляки. Первым появился седой худощавый старик в пенсне в сопровождении двух женщин. Мешая польские и русские слова, объяснил, что он врач и хочет помочь с ранеными. Я удивился, но врачи – это особая статья, так что доктора отправили в госпиталь, в распоряжение капитана Голубевой.
Но это была первая ласточка. Люди стали приходить всё чаще. По одному или группами. Последней пришла целая семья. Отец, мать, сын. И все просили оружие и хотели драться с немцами. Оружия хватало. Раненых прибавлялось с каждой отбитой атакой. Приходили поляки не в штаб, а прямо в траншеи, так что связь раскалилась от запросов, что делать. А что делать. Враг моего врага – мой друг. Этого никто пока не отменял. И пришедшие становились в строй. Только пацана из семьи, пришедшей прямо ко мне, я оставил при штабе. Мать его я отправил помогать врачам, отец, сказавшийся артиллеристом, ушёл к пушкам. А мальчишку я оставил. Ему и было-то лет пятнадцать, максимум шестнадцать. Вот его я и стал расспрашивать, почему да что.