Казалось, что пять франков прельстят его, но он грубо отвечал:
— Идите своей дорогой, а не то закричу!
Вердюре живо отошел от него.
— Уйдемте, — сказал он на ухо Просперу. — Он и впрямь кликнет полицию, и тогда прощай наш план! Надо перелезть где-нибудь в другом месте, а не через решетку.
И они стали разыскивать, где бы им можно было перелезть поудобнее, но в темноте трудно было отыскать подходящее место, тем более что решетка сменилась стеной, которая была десять или двенадцать футов вышиной. К счастью, Вердюре был очень ловок. Он отошел от стены, разбежался, вспрыгнул, ухватился за край ее руками и, взобравшись, сел на нее верхом. Затем он помог взобраться и слезть с нее Просперу.
Очутившись в саду, Вердюре стал исследовать место.
Дом Лагора находился в саду и представлял собой узкое, несоразмерно высокое здание в два этажа, кроме подвального.
Было освещено только одно окошко во втором этаже.
— Вы двадцать раз бывали в этом доме, — обратился к Просперу Вердюре. — Не можете ли вы мне сказать, в какой это комнате горит огонь?
— Это спальня Рауля.
— Отлично. А что в подвальном этаже?
— Кухня, буфет, бильярдная и столовая.
— А на первом?
— Две гостиные, разделенные драпировкой, и рабочий кабинет.
— Где помещается прислуга?
— В такую пору Рауль остается без прислуги. Ему прислуживают здешние жители, муж и жена, которые приходят утром и уходят вечером после обеда.
— Превосходно! В таком случае идемте!
И они направились прямо к крыльцу, но дверь оказалась запертой.
— Какая досада! — проворчал Вердюре. — Всегда инструменты надо иметь с собою! Ни отмычки, ни долота, хоть бы маленький кусочек железа!..
Видя, что ничего не выходит, он бросился от двери ко всем окнам подвального этажа. Но, увы! И здесь все окна были на запоре и ставни были плотно закрыты.
Вердюре был обозлен. Он бегал вокруг дома, как лисица вокруг курятника, стараясь отыскать вход и не находя его. В отчаянии он опять пошел на то место сада, откуда лучше виднелось освещенное окно.
— Ах, если бы можно было увидеть! — воскликнул он. — И только подумать, что там, именно там, — и он показал на окно, — ключ к загадке и что мы от него всего только в каких-нибудь тридцати или сорока футах…
Никогда еще Проспер не был так удивлен поступками своего странного компаньона. В этом саду Вердюре чувствовал себя как дома, несмотря на то, что проник в него воровски. Он разгуливал здесь без всяких стеснений, и можно было подумать, что он уже привык к такого рода экспедициям. Говоря об отмычках, он находил настолько же естественным отпереть ими дверь, насколько и чиновнику кажется естественным открыть свою табакерку. И, не входя в рассуждения ни о чем, он шлепал по грязи под ветром и под дождем, который по-прежнему лил на него ручьями.