— И она полным-полна бриллиантов, рубинов, жемчуга и изумрудов, — ответила Феба, сворачивая шуршащие шелковые платья и укладывая их, одно за другим, на полки шкафа. Встряхивая оборки последнего платья, она услышала, как что-то звякнуло, и засунула руку в карман.
— Ну, скажу я вам! — воскликнула она. — В первый раз госпожа забыла ключи в кармане. Я покажу тебе драгоценности, если хочешь, Люк.
— Ну, я бы не отказался поглядеть на них, крошка, — откликнулся он, поднимаясь со стула и держа свечу, пока девушка отпирала шкатулку.
Увидев украшения, которые блестели на белых атласных подушечках, у него невольно вырвался возглас удивления. Ему хотелось подержать в руках эти изящные драгоценности, потрогать их, определить их стоимость.
— Одна из этих бриллиантовых штучек могла бы обеспечить нас на всю жизнь, Феба, — сказал он, поигрывая браслетом.
— Положи его, Люк! Немедленно положи на место! — закричала девушка, испугавшись. — Как ты можешь говорить об этом?
С сожалением вздохнув, он положил браслет на место и продолжал осматривать шкатулку.
— А это что? — спросил он вскоре, показывая на медную кнопку в обрамлении шкатулки.
Он нажал на нее, и из шкатулки выскочил потайной ящичек, обитый пурпурным бархатом.
— Глянь-ка! — воскликнул Люк, довольный своей находкой.
Феба Маркс, отбросив платье, которое сворачивала, подошла к туалетному столику.
— Я этого раньше не видела, — удивилась она. — Интересно, что там?
Там не было ни золота, ни драгоценностей, всего лишь шерстяные пинеточки младенца, завернутые в бумагу, и небольшой локон шелковистых светлых волос, явно детских. Феба широко раскрыла свои серые глаза, увидев содержимое свертка.
— Так вот что прячет госпожа в потайном ящике, — пробормотала она.
— Странно, что она хранит такую ерунду, — небрежно заметил Люк.
Тонкие губы девушки изогнулись в ехидной улыбке.
— Ты свидетель, где я нашла это, — промолвила она, кладя небольшой сверток в свой карман.
— Феба, ты совсем сдурела, что ли? — закричал молодой человек.
— Я лучше возьму это, чем бриллиантовый браслет, приглянувшийся тебе, — ответила она. — У тебя будет таверна, Люк.
Глава 4
На первой странице «Таймс»
Предполагалось, что Роберт Одли будет адвокатом. Как адвокат он был занесен в Список Судейского Сословия, как адвокат, он имел квартиру на Фигтри-Корт, в Темпле, и как адвокат, он поедал предназначенное количество обедов, что является великим суровым испытанием, через которое будущий юрист пробивается к славе и удаче. Если все это может сделать из мужчины юриста, то Роберт Одли решительно стал таковым. Но он никогда не вел дела в суде, и не пытался его получить, и вообще не желал этим заниматься в течение тех пяти лет, когда его имя значилось на одной из дверей Фигтри-Корта. Это был красивый, ленивый, беззаботный молодой человек около двадцати семи лет, единственный сын младшего брата сэра Майкла Одли. Его отец оставил ему четыреста фунтов годового дохода, которые его друзья посоветовали ему умножить, получив право адвокатской практики; и поскольку после должного размышления он пришел к выводу, что для него гораздо более хлопотно противиться желанию друзей, чем поедать множество обедов и иметь апартаменты в Темпле, то он все-таки последовал их совету и без зазрения совести стал называть себя адвокатом.