– Вот и пора на покой, – сообщил я, поднимаясь из-за стола, не завершив трапезу. – Будешь жить как жила, получать пенсион. Сколько – поговоришь с фрейлейн, она назначит. Думаю, не обидит.
– Да за что же вы так со мной, господин Артаке? – зарыдала старуха и, забыв о приличиях, села на стул. – Что же я делать-то стану?
– Ну, мне-то откуда знать? – пожал я плечами. – Цветы выращивай, варенье вари. Отдыхай.
Не слушая причитаний стряпухи, я прихватил тарелку, где еще оставалось жаркое, и ушел наверх, поспешив укрыться в своем кабинете. Касательно же Курдулы, что тут сказать? Две сварливые женщины на одну мою голову – это много. Невесту, возмущающуюся похождениями жениха, я еще мог понять, но если прислуга начинает учить жизни – пиши пропало!
Тарелку я поставил на пол и подозвал Шорша, но тот, понюхав еду, возмущенно поднял хвост и упрыгнул обратно в кресло. Наверное, не понравился запах специй.
Внизу на лестнице послышался шум, в дверь робко постучали. Судя по шагам – Курдула.
– Заходи, – пригласил я стряпуху.
– Господин Артаке, простите меня, дуру старую! – взмолилась кухарка. – Хотите, на колени перед вами встану?
Кухарка, как обещала, упала на колени и принялась биться головой об пол. Сам становился на колени один раз в жизни (вернее, вставал на одно колено, но это было давно) и терпеть не мог, если передо мной начинали ползать. Особенно если ломали комедию.
– Перестань, – попросил я, но стряпуха, ухватив меня за сапоги, принялась плакать и причитать. – Вижу, что представление разыгрываешь.
Я сел в кресло, а Курдула хоть и покряхтела, но довольно легко для своего возраста поднялась с колен.
– Скверная из тебя актриса, – заметил я. Уточнил: – Если еще раз соберешься на коленки падать – юбку не поправляй, а как стоишь, так и плюхайся. И башкой стучись основательно, а не как сейчас – видно же, что лоб жалеешь. Говори – чего хотела?
Кухарка если и смутилась, то ненадолго. Разве такую смутишь? Посмотрев на меня, сказала со вздохом:
– Вы на меня не обижайтесь, господин Артаке. Мое дело маленькое.
– Фрейлейн попросила?
Курдула вроде бы не ответила, но часто-часто закивала.
– Договаривай, – потребовал я.
– А что тут говорить-то? Фрейлейн попросила, чтобы я с вами поговорила, а я увлеклась. Позабыла, с кем дело имею. А вы вон как… Господин Артаке, можно я останусь? Ну что я дома не видела, в четырех стенах? А здесь вроде бы и при деле. Обещаю – больше ни одного слова не скажу.
– Хорошо, извинения приняты, – кивнул я. – Но договоримся так – говорить можешь, бурчать можешь, но вот воспитывать – ни-ни. Поняла? Это мое первое и последнее предупреждение.