— Ты совсем лишился рассудка?
Эдмунд поднял глаза от кипы писем на столе и покорно посмотрел на мать.
— Доброе утро, матушка, — проговорил он с иронией. — Как я полагаю, вопрос ваш носит риторический характер, поскольку не вызывает сомнений, что я все еще пребываю в здравом уме.
— А вот я в этом сильно сомневаюсь! — воскликнула пожилая дама.
За ее спиной Эдмунд увидел своего секретаря Попплтона, заламывающего руки и переминающегося с ноги на ногу. Он получил четкие указания не допускать в кабинет никого, и леди Эшенден в особенности, пока Эдмунд занят работой. Однако, если матушка закусит удила, остановить ее никому не будет по силам.
— Мне нужно обсудить с леди Эшенден одно дело, — обратился Эдмунд к Попплтону. — Оставьте нас.
Еще во время последнего посещения Фонтеней-Корт он понял, что конфронтация неизбежна. Маловероятно, чтобы мать явилась обсуждать то, что занимает сейчас его разум, но, раз уж она здесь и явно жаждет сражения, можно говорить обо всем открыто.
С ослепительной улыбкой захлопнув дверь у Попплтона перед носом, графиня повернулась к сыну:
— Это правда? Что ты появился на дебютном балу мисс Твайнинг ради одной-единственной женщины? Эта сплетня теперь у всех на устах.
— А! — Об этом аспекте Эдмунд даже не задумывался.
— Так это правда! Какой же ты… глупец! Нельзя же станцевать лишь один танец, а потом утащить партнершу к буфету и, о чем-то оживленно переговорив с ней в укромном уголке, уйти, забыв выказать почтение девушке, в чью честь устроен бал. Это неизбежно породит волну слухов и домыслов!
— Вам по силам пресечь любые сплетни на корню, — резонно возразил Эдмунд. — Достаточно лишь напомнить людям о моей эксцентричности. Вы ведь сами постоянно на это жалуетесь. На отсутствие у меня… как вы выражаетесь? Умения вести себя в обществе. Отчего бы не заявить, что прошлой ночью я в очередной раз это продемонстрировал?
— Я так и поступила, — ответила его мать, нетерпеливым жестом отбрасывая полушлейф платья в сторону и усаживаясь в стоящее напротив стола кресло. — Однако прежде прискорбное отсутствие у тебя умения вести себя в обществе не давало мне повода для беспокойства. Неужели не понимаешь, какими неприятностями обернется выказывание столь явного предпочтения потаскухе-интриганке вроде этой девчонки Уикфорд?
— Потаскухе? — Эдмунд откинулся на спинку стула, глядя на мать холодно сверкающими глазами. — Выбирайте выражения, миледи.
Ее ответный взгляд не уступал ему по холодности. И решимости.
— Иначе что?
Вот, значит, как? Пришло время определить рамки дозволенного.