Всю следующую неделю Джорджиана старательно избегала укромных уголков, улыбалась любому мужчине, пригласившему ее на танец, и училась не огорчаться, что ее бюсту достается куда больше внимания, чем ей самой.
Глаза ее жили собственной жизнью и вместо того, чтобы всецело сосредотачиваться на партнере, как делала Сьюки, они рассматривали всех без исключения гостей на балу, приеме или завтраке, который ей случалось посещать. Особенно если событие хоть в малой степени считалось светским. Джорджиана знала, что у Эдмунда нет привычки ходить на подобные мероприятия, но на дебютном балу мисс Твайнинг он все же появился, и она надеялась увидеться с ним вновь.
Очевидно, однако, что он не намеревался давать людям повода сплетничать о себе и о ней. Что и хорошо, мрачно рассудила Джорджиана, сидя в гостиной и слушая дробный перестук дождевых капель по окнам. Ей совсем не понравилось, как смотрела на нее леди Тарбрук на музыкальном вечере у Фэруэверсов. И как она толкнула локтем сидящую рядом с ней полную даму и начала что-то быстро нашептывать ей, прикрываясь веером. Джорджиана не сомневалась, что они обсуждают ее отношения с Эдмундом, поскольку подобные пересуды начались в тот момент, как он покинул бал у Твайнингов.
И по дороге домой мачеха упомянула об этом.
— Не то чтобы ты сделала что-то плохое, — поспешно заверила она Джорджиану, уже собравшуюся обороняться. — Просто лорд Эшенден вел себя совершенно нетипично, что не могло не вызвать разговоров. Я, разумеется, объяснила, что мы с ним давно знакомы, поэтому тебе остается лишь продолжать вести себя безукоризненно, и разговоры прекратятся сами собой.
Это подразумевало, очевидно, что стоит Джорджиане отступиться, как ее тут же обвинят в неподобающем поведении Эдмунда.
Подобное заключение привело ее в ярость. Почему в любом скандале виновной всегда делают женщину? Она готова побиться о заклад, что в девяти случая из десяти винить следует мужчину!
Настроение Джорджианы не стало лучше от того, что мачеха заставила их со Сьюки сидеть дома, притворяясь, что рукодельничают, на случай, если кто-то явится с визитом. Что было очень маловероятно. Какой идиот осмелится высунуть нос на улицу в такую отвратительную погоду?
Тут — будто в насмешку над ее размышлениями об умственных способностях столичных жителей — раздался стук в дверь, и в холле зазвучали мужские голоса. Потом послышались легкие шаги поднимающегося по лестнице человека.