— Наталья… — начал Оскар. Он всегда, когда смущался и терялся, называл Наташку Наталья или Натали, взывая к ее серьезности через это официальное наименование лисьеподобного существа…
— Слабо… боишься, — хитро и соблазнительно улыбалась Наташка, и в сузившихся ее глазах сияли во все стороны разбитые вдребезги голубые хрусталики. — Трус, а еще палач…
— Что ты будешь есть, Натали? — спрятав лицо в меню, постарался отвлечь ее Оскар.
— Трус! — убежденно и весело констатировала Наташка. — Закажи мне саймон-стэйк… Я пойду в туалет, хочу пи-пи. Саймон-стэйк и салат из помидоров.
Наташка встала, весь зал опять смотрел на них, потому что невозможно было не смотреть на Наташку. От Наташки народ всегда чего-то ждал, у нее на лице было написано, что она вот-вот сейчас что-нибудь необыкновенное вытворит.
Задвигая обратно свой стул, Наташка насмешливо взглянула на сидящего с меню в руке Оскара и вдруг быстро почти прошептала: «Наберешься храбрости — постучи три раза в ледис-рум», — и ушла, колыхая попкой под голубым шелком на длинных ногах. Все без исключения мужчины в ресторане поглядели на Наташкину скрытую шелком попку, зная, что попка эта удивительной формы, прекрасна, и два эллипса, начинаясь у самой талии, спускаются вниз самой прекрасной на свете плотью, и тот, кто попробовал эту попку, подержал ее в руках, никогда уже попки этой не забудет.
«Какое все-таки Наташка элегантное существо», — подумал Оскар с восхищением. И он имел в виду не то, как Наташка одевается, нет, Наташка родилась элегантнейшим существом. Тоньше ее запястий Оскар не видел…
Когда через несколько минут Оскар постучал в массивную дверь ледис-рум, ему открыла испуганно улыбающаяся Наташка. В одной руке у нее был цилиндрик помады. Оскар, не говоря ни слова, вошел, оттесняя Наташку в тесное кафельное, залитое синим дневным светом помещение, поцеловал Наташкины недокрашенные губы и руками полез в теплые Наташкины тряпки.
— Не надо, миленький, — возбужденно заговорила Наташка, — не надо, я пошутила. Кто-нибудь войдет…
Руки Оскара, однако, уже хватали Наташкины голые бедра под платьем, миновали лоскутик трусиков, прошлись по системе резинок, поддерживающих чулки, и впились в мякоть попки.
— Что ты делаешь, О, что ты делаешь… Не… Наташка запнулась, так как именно в этот момент Оскар рывком повернул ее попкой к себе и силой согнул Наташку так, что ей пришлось ухватиться руками за умывальную раковину. Затем он задрал Наташкино голубое платье, и все великолепие прекрасного белого крупа, нежных половинок предстало ему, Оскару, и заставило его член налиться волной набежавшей крови. Одной рукой Оскар проник под Наташкину попку, нащупал там самую горячую и влажную точку, указывающую безошибочно на вход в самую прекрасную в мире пизду, сдвинул чуть в сторону мягкий нейлон трусиков и единым движением всего тела вдвинул в Наташку хуй.