— Фак ю! — зло бросила Женевьев, отстранившись, и качнулась.
— Что с тобой? — Оскар догадывался, что, может быть, Женевьев просто пьяна. Очень пьяная, она ругалась, да.
— Ты блядь, — шмыгнула носом Женевьев. — Я видела, как ты смотрел на нее. Блядь и эксплуататор. Выискиваешь себе новую жертву? Помоложе?
— Ты напилась, — миролюбиво отметил Оскар.
— Ты хочешь выебать мою подругу, — упрямо повторила Женевьев. — Я видела, какие у тебя были глаза, когда ты говорил с ней. Такими же стеклянными они были у тебя, когда ты соблазнял меня на парти у Мендельсонов. Говно!
— Перестань! — миролюбиво попросил ее Оскар. Они шли теперь по одной из улиц по направлению к Мэдисон-авеню, в паркинг, за «бентли». Неизменная связка ключей в руке Женевьев позванивала судорожно и рывками, и Женевьев качалась, пожалуй, больше обычного. Очевидно, в самом конце вечера она еще и еще налегла на коньяк.
— Может быть, возьмем такси? — предложил Оскар. — Я не очень уверен, что ты сможешь вести машину.
— Это не твоя проблема! — закричала Женевьев. — Ты никогда не научишься водить машину, ты предпочитаешь, чтоб тебя возили, у тебя замашки аристократа. Ты не любишь работать!
Последняя фраза разозлила Оскара.
— Я работаю с твоим телом, — выпалил он, остановившись. — Если ты думаешь, что это легко и просто делается, ты ошибаешься. Я ебу тебя часами… И это труд, Женевьев де Брео, да еще какой!
Оскар хотел еще сказать Женевьев, что ебать пятидесятилетнюю женщину — жуткая нагрузка для воображения, но удержался, не сказал. Вместо этого он попытался помириться с Женевьев и потянулся обнять ее и обнял. Женевьев не отстранилась, Оскар повернул ее лицом к себе и поцеловал в шею, чувствуя губами, что целует старую шею. «Ужасно быть старым, — подумал Оскар. — Неужели и я буду старым и юные женщины будут содрогаться от моих прикосновений, за которые я буду им платить? Гадкая старая рептилия…»
— Поедем ко мне? — спросила Женевьев, после нескольких поцелуев примирившись с Оскаром. — Утром мне должны звонить из Рима. Очень рано.
— Поедем к тебе, — согласился Оскар. — Только возьмем такси, хорошо?
— Хорошо, — покорно согласилась Женевьев, — я и вправду не совсем трезвая.
Оскар взял Женевьев за руку, и они повернули обратно, на Пятую авеню. И Женевьев уже не ругалась, она устала и даже шаркала ногами…
На углу Пятой и 87-й улицы их ограбили. Оскар заметил четыре темные фигуры, леопардами взметнувшиеся как бы из-под земли, из клочьев пара, а может быть, из Централ-парка, с другой стороны Пятой авеню, слишком поздно.
Их окружили, все черные, очевидно, гастролеры сверху, из Гарлема. Улыбаясь широко и нагло, один из них объявил: «Ваши деньги, сэр! Ваши деньги, миссис!»