— …Женщина… подсознательно… — хрипит, глотая слезы, то, что осталось от знаменитой писательницы, — … всегда ищет… кому бы подчиниться…
— Прекрасно! — восклицает Оскар. — Я тобой доволен. Хорошая, девочка! Сейчас ты получишь награду. — И, раздвигая пальцами блеклый липкий рот Сюзен Вудъярд, грязный рот, он кладет ей на большие губы свой сернозапахнувший, вдруг налившийся в полную силу, тяжелый член. — Не закрывай глаза, сука! — предупреждает Оскар и, глядя Сюзен в глаза, властно и глубоко вдвигает член ей в рот…
Оскар посадил Сюзен в такси уже в третьем часу ночи. Он претворял в жизнь свою новую теорию поведения палача, по которой он, палач, должен соблюдать дистанцию между собой и жертвой. Оставить жертву на ночь означало сблизиться, сократить расстояние между господином и рабыней, потерять эффект неприступности и преобладания. Оскар уже имел опыт с Женевьев де Брео, и этот опыт научил его, что дружески сближаться с жертвой вредно. Сближение развращает жертву. Поэтому, отъебав миссис Вудъярд так сильно и много, чтобы удовольствие от наслаждения перевешивало значительно чувство унижения в ней, Оскар выставил ее.
— Гуд бай, Сюзен, — сказал Оскар, открыв перед Сюзен дверцу желтого кеба, остановившегося перед ними на Седьмой авеню. И позволил себе холодно поцеловать ее в угол рта.
— Гуд бай, господин!
Сюзен Вудъярд, обхватив обеими руками шею Оскара, поцеловала его сама. Поцелуй был липкий, вязкий и… верный. Лисья шуба миссис пахла приятно, еще чуть затхло, шкафом — зима только началась, — но приятно.
«Некоторая признательность заключалась в поцелуе миссис Вудъярд, — подумал Оскар, глядя, как кеб совершает поворот, — очевидно, в конце концов все совершенное над нею Оскаром ей понравилось. Наверняка она появится в следующий раз. А если нет?»
Оскар решил немного прогуляться по Вилледжу, и, запахнув полушубок на меху, он перешел Седьмую авеню и, выйдя на Бликер-стрит, пошел по ней на Ист…
Разумеется, она появится и в следующий раз, размышлял Оскар. Какие любовники могли быть до него у миссис Вудъярд? В среду, в которой живет Сюзен Вудъярд-писательница, редко проникают чужие. А если и проникают, то избранные, безусловно, уже изрядно истоптанные жизнью самцы, потерявшие по пути «наверх» и воображение, и изобретательность в сексе, если не сам секс. На, может быть, десятке или более парти, на которые успела сводить Оскара Женевьев, он видел, какие мужчины могли быть у Женевьев или Сюзен до него. Мясомассые, часто толстые, лысые или полулысые, находящиеся постоянно в состоянии полусна от того, что десятилетиями уже хорошо обедают и пьют за обедом красное вино. Имеющиеся «наверху» в небольшом количестве молодые люди предпочитали молодых же девушек, а не сорокалетних и пятидесятилетних дам. В большинстве же своем американские мужчины из круга Женевьев и Сюзен, из культурной среды, не были опасны Оскару. Лучшие мужчины оказывались гомосексуалистами… Нет, решительно у него было совсем не много конкурентов. К тому же, Оскар, не забывай, что ты — европеец, а не американец, это придает тебе дополнительный шарм, некую утонченность и таинственность, напомнил себе Оскар.