— Иван Степаныч! — поприветствовал Боря.
— Бобров! Ты чего с бодуна? — даже не столько сердито, сколько удивленно, поинтересовался начальник.
— Извините, Иван Степаныч, — нисколько не смутившись, что его уличили в появлении на работе в ненадлежащем виде, выпалил Бобров. — Я Ваше задание выполнял — копал поглубже. Вот и пришлось выпить. Много… — поморщился, явно страдающий похмельем, младший следователь.
— Ну и как? Толк-то есть? Или все ограничилось тем, что ты просто надрался? — ехидно проворчал Прохоров.
— Так, точно! В смысле не ограничилось, не зря выпил, есть толк, — улыбнулся Боря, осторожно присаживаясь на стул. Голова ощутимо болела. Каждое резкое движение напоминало о чрезмерности ночного возлияния.
— Ну, давай, алкоголик, рассказывай.
— Я вчера снова выцепил своего человечка, того, который с информацией. В общем, свел он меня с одним типом, который увлекается всякими старинными вещами. Ну, мы выпили. Потом он предложил в карты перекинуться. Короче, пили, играли. Я ему немножко проиграл. Ну, а с кем игрок предельно откровенен? С другим игроком, который, к тому же ему проиграл. В общем, потихоньку подвел я разговор к теме старины, антиквариата и всякой такой ерунды. Мол, интересуюсь такими вещами и хотел бы, кое-что приобрести. И посоветовали мне специалиста, который, вроде бы, в таком деле может помочь, но одолевают сомнения. А вдруг, просто развод. Описал ему Комаровского. Ну, мужик мне и выложил, в конце концов, что это человек надежный, и он, и впрямь, что хочешь, может достать, и без обмана. И не удержался, показал мне в телефоне фотку, картины. Это, говорит, он мне раздобыл, так, что человек проверенный. Берет много, но зато дело свое знает. Если пообещал, то достанет, что нужно. Можно быть спокойным. Ну, я дурачком прикинулся, а где же говорю, он берет-то именно те вещи, которые ему заказывают? Мой собеседник, а мы уж оба хороши были, совсем разоткровенничался, и сообщил, что картина, которую он показал, раньше, одному коллекционеру из Таганрога принадлежала. И мой знакомец несколько раз пытался с ним договориться, чтобы купить ее, но тот, ни в какую не хотел продавать. Бывают же люди полоумные, Вы даже не представляете, что за мазня, — засмеялся Боря.
Прохоров кашлянул, и отвлекшийся сотрудник вернулся к рассказу.
— Ну, а тут рассказали ему про «кудесника», который как раз умеет решать подобные вопросы, то есть про Комаровского. Он к нему обратился. И через три недели, картина была у него. Ну, я опять с видом восхищенного простака спрашиваю, а как же этот специалист коллекционера-то уломал? Собеседник мой хмыкнул и говорит: «Не знаю и знать не хочу. Картина у меня, а остальное меня не касается. Понял?» Тут я решил рискнуть и говорю: «А если вдруг, коллекционер заявит, что картина его? Он же не хотел ее продавать». Тут мужик прямо даже протрезвел. Уставился на меня злобно и говорит: «А чего ты так переживаешь? Прямо как мент, что, как, почему?» Ну, я его уверил, что просто любопытно. Если решу обратиться сам, заказать чего, не хотелось бы потом никаких неприятностей. Мол, много историй всяких, про то, как разыскивают предметы искусства. Не хочется деньги зря платить, а то потом останешься и без картины и без денег. Он, вроде, успокоился и говорит, что, мол, никто ничего разыскивать не будет. Ну, потом, мы уже про другое разговаривали. И пили… — Боря страдальчески поморщился.