Прошла уже целая вечность, я многое увидел и испытал, но иногда мне кажется, что все случавшиеся моменты вдохновения, когда я мог сказать себе, что счастлив, были лишь повторением испытанного под пальмой.
Я вот и пишу — не просто в надежде снова испытать:
— Я пишу в несбыточной надежде сделать так, чтобы счастье стало доступным как, скажем, облака, потому что есть горы, по которым можно к облакам взобраться. И пусть кислород счастья с высотою прибывает.
— Что ты делаешь? — спрашивают у сумасшедшего.
— Пишу себе письмо.
— А что в письме?
— Получу — узнаю.
8. Я — не Кролик, сколько бы Вас ни было, Боги
Разделяю возмущение добравшегося сюда читателя:
— Мне бы твои заботы, — свирепеет он в мой адрес. Однако, на время избавившись от своих забот, не приходилось ли ему понимать, что вот то самое время, когда можно было бы сказать себе «счастлив» — а счастья нет? Так что мешает? Впрочем, я сознаю, что отпущенное мне время для попытки в этом разобраться — подарок Судьбы.
— Спасибо!
Можно ли освободиться от язычества представлений, подразумевающих наличие специальной для каждого Судьбы — и специальных с Ней отношений? О себе сразу скажу:
— Конечно же нет, так устроены мои мысли.
В частности, я далек от наивности разгадать загадку числа Богов. Я вполне готов и к встрече с пришельцами, среди которых вдруг окажутся — как это у Римлян? — и Бог первого крика и Бог, освобождающий душу от тела.
Я готов допустить, что являюсь подопытным кроликом, хотя, если Боги-Пришельцы есть, они не могут не знать, что я не только Кролик, мало того.
— Сейчас, в момент досуга, я выше Вас, Боги, потому что, следя за мной, Вы — на работе, а у меня работы нет.
А как насчет альтернативы единственного Бога, который не может не быть единственным, потому что всеобъемлющ? Сейчас я храбр:
— Для такого Бога меня нет. Поэтому его для меня нет тоже.
Если смотреть на гроздья винограда, то открывается следующая картина: полупрозрачная оболочка ягод, находящихся под солнцем, пропускает часть падающего на них света внутрь. Поэтому ягоды светятся в собственной тени. Виден цвет сока и очертания зернышек.
Может быть самое суть эксперимента состоит в том, чтобы увидеть, как зависит сознание от цвета небес — и от запаха сирени на каждой зараженной планете?
Потому что удалось проникнуть знанием так далеко, как оказалось позволено, и в конце концов ничего не прояснилось. Небеса молчали.
И тогда появилось решение сделать нас, чтобы понять, как возникает сознание — может, что-то и прояснится, ведь вот он, процесс в пробирке.
Появившись, мы стали смотреть на небо — и высмотрели, что Земля круглая и вертится.