Денис ждал возле дома. Когда она остановила машину, уселся рядом, поцеловал ее и нежно провел ладонью по щеке:
— Как дела?
— Не дождутся, — отозвалась Таня. Это была их старая шутка. — Рванули?
— Еще как!
Ресторан был хороший, кухня — замечательная. Они ели суши и еще кучу всяких вкусностей, названия которых Татьяна не могла запомнить. Пили теплое саке, слушали прекрасного пианиста, игравшего не японские мелодии, как можно было предположить, а вполне американский блюз, целовались и дурачились, чем вызвали неодобрительные взгляды японской семьи за соседним столиком.
Дома у Дениса Таня, продолжая дурачиться, резко сбросила туфли, улетевшие под потолок, и плюхнулась прямо на пол, благо был он ворсистый, мягкий и теплый.
Денис включил проигрыватель, из которого полилась песня: «…Для меня ты стала роковая, женщина с печальными глазами…»
Он быстро скинул одежду, оставшись в узких плавках. Таня, лежа на спине, смотрела на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как теплой волной начинает накатывать возбуждение. Денис опустился рядом, легко провел пальцами по ее ноге, отчего стало приятно и немного щекотно, коснулся колена губами. Губы его ласкали ногу, спускаясь все ниже, а когда он стал целовать ее пальцы, она застонала и выгнулась, как тогда, когда это произошло в первый раз, — ее никто и никогда так не целовал.
Денис бережно стянул с нее трусики, коснулся губами лобка, нежно поцеловал, раздвигая губами влажную складочку, и вдруг впился в нее так, что она не смогла сдержать гортанного крика. Но не отпрянула, а, наоборот, подалась к нему и раскрылась, двумя руками обхватила голову и вжала его лицо в свое тело…
До него она не испытывала такого острого, почти болезненного наслаждения, хотя мужчин в жизни Татьяны было немало.
Потом он ласкал ее всю: от кончиков пальцев ног до мочек ушей, и теплые волны, повинуясь его рукам и губам, то усиливались, то ослабевали, но, ослабевая, не исчезали совсем, а становились предвкушением нового наслаждения, которое не заставляло себя ждать.
Татьяна испытывала первый оргазм еще до того, как Денис входил в нее. Такое у нее бывало только с ним и стало их обычной практикой.
Какими бы изощренными и долгими ни были минуты блаженства, умело растянутые в часы, они рано или поздно заканчиваются, и наступает утро с его неизбежными заботами.
Проснувшись, Денис выпил чашку растворимого кофе, чтобы шумом кофемолки не разбудить Татьяну, любившую после бурной ночи поспать часов до одиннадцати. Настроение его было прекрасным, как всегда после хорошего секса без неприятных неожиданностей и каких-либо обязательств. Суббота, раннее утро, тишина, спокойствие океана за окном.