— Нет, — буркнул Лопес. Они вышли из подъезда, он сел за руль, дождался, пока МакКормик займет свое место, и выехал на дорогу. — Нет, — повторил он, — ты не прав. Русский в одиночку может обчистить Форт Нокс, а четверых приятелей он возьмет с собой только потому, что развлекаться привык в компании.
Детектив Лопес давно работал в полиции Сан-Франциско и слов на ветер не бросал.
Валерий Куприянов положил мобильный телефон на стол, почесал затылок. Воскресный вечер, единственный на этой неделе выходной, майор Куприянов планировал провести у телевизора, наслаждаясь сочной таранью, которую с оказией передал из Мариуполя приятель и которая так замечательно идет под пиво «Оболонь». Но, видимо, не судьба. Озадачил брат, озадачил… Хорошо хоть Оксаны нет, а значит, не будет обычных сумрачных и укоризненных взглядов, всегда сопровождающих его поздние или вовсе ночные уходы из дома после очередного звонка с «проклятой» работы. Отдыхала жена Оксана с дочкой Надькой у бабушки на Кубани.
Майор Куприянов был высок, широк в кости и очень похож на брата, только что звонившего из далекого Сан-Франциско. Наверное, так же будет выглядеть и младший брат через шесть лет, когда ему стукнет тридцать восемь. Братья, несмотря на разницу в возрасте, походили не только друг на друга, но и на отца — Степана Куприянова, родившегося за день до войны и выросшего в условиях партизанского лагеря.
Степан в труднейших условиях войны не только выжил, но со временем превратился в статного парня. После срочной службы пошел работать в милицию участковым, женился на красавице односельчанке, с перерывом в шесть лет родил двух сыновей, перебрался в Киев, успел закончить школу милиции, потом академию МВД и за сорок лет работы в уголовном розыске дослужился до звания полковника, гордясь тем, что сыновья пошли по его стопам. Генералом мог бы стать, но его острый язык и неумение выражаться экивоками начальству не нравились, а потому был Куприянов с почетом отправлен на заслуженный отдых.
Уйдя на пенсию, Степан Игнатьевич, в свои шестьдесят три отнюдь не выглядевший пенсионером, тем не менее вел вполне пенсионный образ жизни. В рыночную экономику вживаться желания не имел. А знакомым пояснял: «Всю жизнь ворье и жуликов ловил, а теперь самому в жулики подаваться? Ну уж хрена!» А потому вместе с женой проживал на даче, выращивал всякие овощи-фрукты, а в последнее время увлекся пчелами.
Отъезд младшего сына в Америку, а главное, его уход из уголовного розыска Степан Игнатьевич пережил тяжело. Долго не хотел разговаривать с «изменником», но потом смирился, и даже, поскольку всегда был легок на подъем, в прошлом году съездил к Олегу в гости.