– Здоровско, – говорит Фрик.
И гладит альбомчик. Ловушка для бабочки! Похоже, ей можно доверять, думает Фрик. Альбомчики, фотографии, а вот это я в Греции, Акрополь, ветер в оливах, развалины, море. А это – я, дура-дурой, Минни снимала. Вот Димитрий – это мы в Лондоне.
Это папа? Смешной!
А это Анна.
Они сидят на диване и болтают, как две подружки, шепчутся, какая там между ними разница в возрасте, да почти никакой, две сестры, двойняшки, две половинки, двойной орешек.
– И тут она говорит…
– Перестань, перестань, не могу.
– Нет, ты послушай. Она…
Бетти помирает со смеху, слезы льются ручьем. Фрик! Кидает в нее подушкой. «Глупости какие!» – говорит Роуз. «Детские игры!» – соглашается Ирис. Уходят от греха подальше.
– А это мои рисунки…
– Это ты нарисовала? Ты?
– Никому не показывала, никогда. Только тебе.
Какие странные, думает Бетти. Что-то в них неправильное: ни одной прямой линии, все наперекосяк. Удивительные рисунки! На маленьких листочках, надписи неустойчивым детским почерком, и рисунки как будто детские. Что это такое – дерево в изгибах направления? А это – прыжок ложки в направлении свободы!
– Прыжок кошки?
– Ложки, ЛОЖКИ!
А Бетти не любит рисовать. Умеет, но не любит. Это для нее слишком просто: раз – идеально прямая линия, без линейки. Получается какой-то чертеж. Чертеж розы. Проект кошки – вид сверху. Ей никогда не приходило в голову, что можно рисовать так… неправильно. Наблюдение бабочки с пяти точек зрения!
– Да у тебя талант!
– Правда? Ты правда так думаешь?
– Ты знаешь…
– Да, да…
– А у тебя…
– Еще бы…
– Я всегда…
– А ты…
– Ты понимаешь?
– Я понимаю!
Они смотрят друг на друга. Молчат. Слова только мешают. Синие глаза карие темные волосы светлые такие одинаковые разные одинокие совсем взрослые еще маленькие мягкие беззащитные червячки прогрызли свои коконы смотрят в дырочки: ты кто? Нет ни усиков, ни лапок, нечем потрогать, можно только смотреть. А у червячков есть глазки? Не знаю, детка.
Так странно…
Так странно, когда два отдельных существования…
Когда жизни двух существ… похожие на круг…
Соприкасаются не одной только точкой на поверхности этого круга…
А оказываются внутри… одного круга любви…
Соприкасаясь не единственной только точкой, а всем своим я…
Тем самым маленьким я…
Которое, как косточка в вишне, таится в глубине всякого существа, и не имеет имени, возраста, пола, времени и пространства.
Я приручила тебя.
А утром Фредерика уезжает. Как уезжает? Почему вдруг? Ты же хотела остаться до конца месяца? Лиза, скажи ей!
Лиза молчит. Фредерика не смотрит ей в глаза.
«Мне надо, надо уехать, я должна, я забыла, слишком близко, ты подошла слишком близко, нельзя так близко, больно, я не могу».