— Как нельзя? — вскрикнул герцог. — А я так рассчитывал повидаться с нею!
— Но, ваше высочество, это совершенно невозможно…
— Да почему?
— Потому что королева сейчас у принцессы…
— Но она выйдет от нее когда-нибудь!
— Не ранее завтрашнего утра… Дело в том, что королеву в последнее время стали одолевать видения, и она боится спать одна. Поэтому ее величеству стелют постель в комнате принцессы…
Нанси лгала с самозабвением, но герцог даже не вдумывался в правдоподобие ее слов: его сердце острой болью пронизывала мысль, что не придется повидать ту, ради свидания с которой он так рисковал!
— Но неужели ни сегодня, ни завтра мне не удастся увидеть ее! — воскликнул он.
— О, завтра другое дело, — ответила Нанси, которой было важно спровадить герцога. — Завтра я постараюсь как-нибудь устроить это. Но теперь, бога ради, уходите поскорее, ваше высочество! Ведь достаточно, чтобы вас встретил кто-нибудь, как поднимется страшная тревога. Теперь, ввиду брака принцессы с принцем Наваррским, ее высочество так стерегут, что, узнай кто-нибудь о вашем присутствии здесь, и принцессу посадят за семь замков в какую-нибудь башню. Неужели вы хотите ее несчастья?
Этот аргумент подействовал; герцог, не боявшийся за свою жизнь, испугался, как бы не причинить страдания любимой девушке. Он натянул колпак на голову и сказал:
— Ну, хорошо, я пойду, но черт меня побери, если в этом костюме кто-нибудь узнает во мне герцога Гиза!
— Этим не следует даже и рисковать, — рассудительно ответила Нанси. — Пойдемте, я провожу вас потерной, где стоит преданный часовой. Достаточно три раза кашлянуть, и часовой делается глухим и немым!
Нанси провела герцога к потерне и с облегчением перевела дух, когда Гиз скрылся из виду.
Выйдя из потерны, Генрих задумчиво направился берегом реки. Не успел он пройти несколько шагов, как на него наткнулся какой-то закутанный в плащ субъект.
— Невежа! — крикнул герцог, забыв, что он в неподходящем для подобного окрика костюме.
Но окликнутый насмешливо сказал:
— Я был уверен, что встречу ваше высочество по выходе из Лувра, а потому вот уже добрых четверть часа поджидаю вас!
— Рене! — крикнул герцог.
— Да, ваше высочество, он самый. Но как нехорошо с вашей стороны до такой степени не доверять мне! Вы убежали от меня через окно, тогда как я более, чем когда-либо, предан вам!
— Но ты запер меня!
— Да, для безопасности.
— Ну, я знаю, что ты не задумаешься продать меня за грош, да и не меня одного, а кого угодно…
— Ваше высочество, я пробыл целый час у королевы-матери, и пусть меня Бог поразит вот на этом самом месте, если я обмолвился хоть словом о пребывании вашего высочества в Париже!