— Простите меня, сударыня, — сказал он, — я пришел слишком поздно, но я провинциал и плохо знаком со столичными обычаями… Брррр! Не находите ли вы, что сегодня стало холодно? — И с этими словами Ноэ затворил за собой дверь.
— Однако, месье… — начала девушка.
— Простите меня, — перебил ее Ноэ, — но я забыл здесь кое-что и пришел просить, чтобы вы отдали мне забытое!
— Но что же вы забыли? — растерянно спросила девушка, глядя, как он запирает дверь на засов.
— Свое сердце! — ответил Ноэ.
— Однако… — снова начала было Паола, пытаясь взять строгий тон.
Но Ноэ, не смущаясь, продолжал:
— Быть может, мне еще не скоро придется снова застать вас наедине, а потому я непременно теперь же должен сказать вам, что люблю вас! О, как вы прекрасны!
— Боже мой, — смущенно бормотала Паола, не зная, что ей делать. — Отец может прийти с минуты на минуту… Этого еще недоставало! — с тревогой крикнула она, видя, что Ноэ опускается пред нею на колени. — Ведь на окнах нет ставен, могут увидеть… Так идите хоть сюда! — с отчаянием сказала она, увлекая Ноэ в маленькую комнатку, смежную с лавочкой и обставленную с большой роскошью. — Знаете ли вы, сударь, — продолжала она, стараясь суровым тоном замаскировать ту радость, которая против воли вспыхнула у нее на сердце при виде того, как Ноэ снова опустился пред нею на колени и нежно обвил ее стан, — знаете ли вы, что ваше поведение переходит все границы?
— Я люблю вас! — ответил Ноэ, взяв ее руку.
— Но бегите же прочь, безрассудный! — сказала она, не отнимая, однако, своей руки у Ноэ.
Последний не успел ответить ей что-либо, как в дверь лавочки сильно постучали и чей-то голос крикнул:
— Паола! Годольфин!
— Боже мой! Отец! — растерянно шепнула Паола. — Если он застанет вас здесь, он убьет вас!
Она взволнованно оглядывалась по сторонам, разыскивая какую-нибудь норку, в которую можно было бы спрятать смелого влюбленного. Наконец, когда с улицы вновь послышался отчаянный стук, она втолкнула Ноэ в свою уборную и побежала открывать дверь, шепнув:
— Не шевелитесь, иначе вы погибли!
Если бы Рене не был сам так расстроен, он непременно заметил бы, как бледна и взволнована его дочь. Но теперь он только сердито буркнул:
— Что ты, спала, что ли? Не можешь поторопиться…
— Я не спала, — ответила девушка, — просто я боялась, потому что Годольфина нет дома.
— А куда провалился этот бродяга, нищий?
— Он пошел к портному за вашим парадным платьем.
Рене бросил на прилавок плащ и шляпу и, пройдя в комнату дочери, сердито уселся там в кресло. Паола с бьющимся сердцем подвинула свое кресло к двери уборной.