Она уселась на диван рядом с Николаем, и между ними начался тот разговор ни о чем, который обычно ведут влюбленные. Им достаточно взгляда, улыбки, чтобы передать все то, что они думают друг о друге. Шумилин, чтобы не мешать, вышел из комнаты. Но, на всякий случай, он время от времени возвращался, чтобы молодые люди не увлеклись и не наделали глупостей.
Наконец Адини с тяжелым вздохом поднялась с дивана, крепко обняла Николая и чмокнула его в щеку.
– Мне пора, – сказала она, – а то папа` и мама` начнут сердиться. А я не хочу их расстраивать. Все равно вечером я опять увижу тебя. До свидания, любимый.
Шумилин и Сергеев-младший проводили великую княжну до кареты. Потом они вернулись в комнату, и продолжили беседу.
Александр рассказал Николаю о визите Артура Смита – посланца британского министра иностранных дел виконта Палмерстона.
– Это тот, который… – спросил Николай, и процитировал стишки времен Крымской войны:
Вот в воинственном азарте
Воевода Пальмерстон
Поражает Русь на карте
Указательным перстом.
– Он самый, Коля, – улыбнулся Шумилин. – Только на этот раз он был не столь воинственным. Пытался меня перекупить, и выяснить – кто мы и откуда. Ну, я ему и навешал лапши на уши.
И Александр рассказал о дезе, которую он скинул посланцу Палмерстона. Николай долго хохотал, представляя, какая морда была у британца, когда тот узнал, что имеет дело с «атлантами».
– Представляешь, дядя Саша, мы с аквалангами выходим из-под воды, словно тридцать три богатыря. А кто у нас будет за Черномора?
– Черномора вырастим в своем коллективе, – ответил Шумилин. – Только Коля, давай передохни чуток, и будем собираться в гости у твоему будущему тестю. А я пока выйду, Сникерса выгуляю.
Услышав свое имя и хорошо знакомое слово «выгуляю», ротвейлер, который до этого меланхолично лежал на своем месте у дивана, вскочил и завилял задом.
Шумилин ушел со Сникерсом, а Николай, все еще не успокоившись после встречи с любимой, открыл свой походный баул, и стал выкладывать из него подарки, которые он привез с собой. Вот, чудесные серебряные украшения, изготовленные в дагестанском ауле Кубачи. Это подарок джигита из команды Лермонтова. Николай спас Сулеймана – так звали джигита – во время жестокой схватки с немирными горцами. Тот, узнав, что у его спасителя есть невеста, подарил ему браслеты и нашейные украшения, которые не побрезговала бы надеть и царская дочь. Николай про себя усмехнулся – Сулейман попал, что называется, в точку.
А вот этот кинжал старинной работы подарил ему при расставании Лермонтов. В ответ Николай протянул Мишелю – так он называл поэта, рубль еще советской чеканки – 1989 года – который он прихватил из будущего, и ждал случая, чтобы вручить его Лермонтову. Увидев свое лицо и цифры 1814 – 1841, поэт слегка обалдел, а потом бросился благодарить друга из будущего. Его, правда, заинтересовал незнакомый герб и буквы СССР на реверсе монеты. Николай тогда не стал объяснять Лермонтову о всех перипетиях российской истории, сказав, что как-нибудь он расскажет ему все подробно.