Ночь была в самом разгаре, так что темень вокруг стояла такая, что по ней опасно было даже ходить, каждый миг рискуя свернуть себе шею. Однако Лин не просто шел, он буквально летел, вытянувшись всем телом и преследуя улепетывающую Тварь по пятам.
Я почти ничего не видела, кроме внезапно вылетающих навстречу веток. Еле успевала уворачиваться – и то, наверное, потому, что приглушенно ругающиеся Тени все еще не утратили нужных навыков. Потом, правда, я сообразила воспользоваться внутренним зрением и с облегчением выдохнула, когда пространство впереди осветилось, как днем. А еще через пару мгновений отыскала мчащуюся впереди с сумасшедшей скоростью тиксу и сжала зубы.
«Быстрее, Лин!»
И шейри послушно прибавил ходу.
«Быстрее! Ее нельзя упустить! Она меня узнала!»
Демон прорычал что-то неразборчивое, а потом помчался так, как не носился даже в первые дни нашего с ним совместного обучения, когда пытался напугать меня дикой скоростью. Совсем не с лошадиной, надо сказать, скоростью – мы летели сквозь ночь километров под сотню, если не меньше. Причем летели по нехоженому лесу, в кромешной тьме, постепенно настигая трусливо сбежавшую нежить.
Тикса, словно чуя приближающуюся смерть, вильнула влево-вправо, на полном ходу перемахнула через глубокий овраг, не смутившись его шириной и ломкими песчаными краями. Потом прыснула в сторону, обдав приземлившегося совсем рядом демона горстью выброшенной из-под лап земли, и, ничуть не замедлившись, помчалась дальше, петляя по лесу, как улепетывающий от волка остроух. Каким образом она умудрялась это проделывать, несясь на кривых, здоровущих когтях, я не могла понять, однако тикса мчалась как угорелая, совершенно не думая о том, что это попросту невозможно. Хотя, наверное, она не была по-настоящему живой. И усталости тоже не чувствовала. Только голод выгонял ее из дневных убежищ. И только ненависть, подстегиваемая страхом перед старшим демоном, заставляла поддерживать эту сумасшедшую скорость.
«Лин, гони ее к реке! – напряженно велела я, когда поняла, что Тварь намеревается сделать круг и повернуть обратно к кладбищу. – Не дай вернуться в гнездо. Там нам ее не достать».
«Понял», – хрипло отозвался шейри и тут же сменил направление, ловко отрезая тиксе дорогу к спасению.
Тварь, и в самом деле оказавшаяся гораздо умнее предыдущих, злобно щелкнула зубами и издала странный звук, напоминающий раздраженное ворчание. Поняла, сволочь, что в нору мы ее не пустим. Заметалась, завизжала, отлично зная, что шейри мог гонять ее до самого рассвета. Сообразила, что в этом случае ей вообще не выжить. А осознав, что даже при лучшем раскладе спокойно бегать она сумеет только первого луча солнца, внезапно остановилась. И вдруг резво вспрыгнула на первое попавшееся дерево, где развернулась, грозно встопорщила жалкие клочья шерсти на выпирающем от неестественной худобы хребте. А потом, презрев опасность и напрочь опровергнув стойкое мнение насчет своей трусости, резко присела и, мощно оттолкнувшись от ветки, прыгнула. Прямо мне навстречу, метя когтями точно в грудь.