Но, наверное, оно и правильно: если бы меня начали одолевать сомнения, никакого удара бы не получилось. А тут тело действовало само. Именно так, как научили его Тени. Оно хорошо знало, что надо сделать, и лишние мысли ему только мешали. Поэтому защитная реакция включилась самостоятельно: забыть обо всем, отставить в сторону сомнения, отыскать врага и использовать все, что подвернется под руку, чтобы уцелеть. Об этом мне когда-то настойчиво твердил Мейр. Об этом же толковал и Ас. Но я только теперь начала понимать, что в реальном бою работает не столько голова, сколько рефлексы, намертво вколоченные навыки и память тела, отчаянно не желающего умирать. Одним словом, инстинкты, подсознание, подразум. А всякая мудрая и рассуждающая кора нужна лишь для того, чтобы использовать полученные знания еще эффективнее.
«Ты просто становишься воином, Гайдэ, – успокаивающе шепнул изнутри Гор. – А для воина важно лишь одно: враг, который больше уже не встанет. Сегодня ты ощутила это. И именно сегодня одержала свою самую важную победу».
Что я на это могла сказать?
Вот именно. Оставалось только кивнуть и со вздохом подняться.
Кречет встретил меня у ворот, которые распахнулись с натужным скрипом в тот самый миг, как только мы с Лином выехали на пригорок. Нас ждали. Нас увидели. Нам искренне обрадовались, приветственно замахав издалека и всем видом показав, что ничуть не сомневались в благополучном исходе.
Однако когда я приблизилась и протянула старосте окровавленный мешок, в котором гулко перекатывались три мертвые головы, у Кречета непонятно дрогнуло лицо. А когда я спрыгнула, и он увидел драный рукав, вовсе что-то странное промелькнуло в глазах. Но спросил он первым делом только одно:
– Кто?
– Тиксы. Ты был прав.
– Сколько?
– Три, – ответила я, и у него внезапно расширились глаза.
– Сколько?!
– Три, – повторила я, кивнув на мешок. – Думаю, голов тебе для опознания хватит. Остальное не потащили – воняют. А когти выдирать было долго. Да и неудобно, если честно.
Кречет неверяще распустил завязки мешка, но на выкатившиеся тиксовы головы возразить было нечего: они оказались точно такими же, как указывалось в «Приложении» – клыкастыми, лысыми, без ушей и век, красноглазыми, мерзкими и уже начинающими ощутимо пованивать.
Он перевел на меня остановившийся взгляд.
– И ты их… один?!
– А ты разве еще кого-нибудь со мной видишь? – удивилась я. – Хотя за последней, не скрою, пришлось погоняться. Бегает, сволочь, как скоростной таракан. Едва не ушла.
– Три взрослые тиксы означают полноценное гнездо, – очень тихо сказал староста, опустив глаза и неловко помяв окровавленный мешок. – Две младшие, неопытные, и одна мать. Самая сильная и хитрая. На такие гнезда не ходят в одиночку. Только командой. Потому что мать очень опасна и способна долгое время скрывать свое присутствие. Ее нелегко почуять даже Хасам. А ты пошел один…