Беседу была прервана сигналом мобильника.
— Говорите, — разрешил Портнягин. С нарочитым равнодушием выслушал чей-то длинный и, надо полагать, взволнованный монолог. — Четвёртый раз ковёр упал, — негромко сообщил он Ефрему. — Вместе со штукатуркой…
— Вот же настырная баба! — подивился тот.
— Хорошо, попробую уговорить, — сказал Глеб в трубку. — Очень просят, чтобы ты приехал, — пояснил он, снова обращаясь к учителю. — Сейчас машину пришлют…
* * *
Да, зрелище было не для слабонервных. Кто не знает, тот наверняка решил бы, что в квартире недавно имел место террористический акт. Тонкая известковая пыль в сочетании с запахом корвалола вызывала спазм в горле. Хозяйка рыдала на припудренном диване. Глава семьи, тоже изрядно припорошенный, стоял, словно бы отшатнувшись от всего сразу. Так, наверное, мог выглядеть аристократ, впервые схлопотавший по мордасам.
— Одним ударом всю штукатурку сорвать… — с уважением пробормотал Глеб. — Уметь надо.
— Чего там уметь-то? — ворчливо отозвался старый чародей. — Квантовый вакуум при спонтанных выбросах и не такое творит… Ага! — перебил он сам себя — и, осторожно ступая по хрустким обломкам, подобрался поближе к стене. — Тут ещё письмецо…
«Дура!!!!!!» — начертано было косметическим карандашом на обнажившемся белом кирпиче. С шестью восклицательными знаками.
— Ну это просто хамство! — расстроенно сказал глава семьи. — Ещё и Леточкин карандаш испортил…
— Та-ак… — протянул Ефрем. — Сначала, стало быть, ковёр сбрасывал, потом штукатурку… Слышь, Егорка! — повернулся он к хозяину квартиры. — Инструмент в доме есть?
— Есть, — с недоумением отозвался тот. — А-а…
— Тащи сюда зубило и молоток.
— Да, но зачем?
— Делай, что велено.
Оскорблённо пожимая плечиками, Егор Надточий удалился и вскоре вернулся с молотком и зубилом.
— Ну-ка, Глебушка, — попросил старый колдун. — Ты у нас тут самый здоровый. Выбей-ка этот кирпич к едрене фене!
Хозяйка, прервав истерику, поднялась с дивана. Тоже подошла посмотреть.
С недовольным видом Портнягин принял орудия труда и, стараясь по возможности уберечь обувь, ступил на погребённый под строительным мусором ковёр. К его удивлению, молоток почти не понадобился, украшенный обидной надписью кирпич вынулся сам, стоило поддеть его сбоку зубилом. Извлечённая из тайника пластиковая упаковка была туго набита зелёными банкнотами.
— Однако, баксы… — глубокомысленно заметил Ефрем, передавая находку хозяйке.
Супружескую чету хватил столбняк.
— Ш-што это значит? — зашипев, как пробитый шланг, выдавил наконец Егор Надточий.
— То и значит. Сказал: добром вспомянете — ну и вот…