Как-то Марине пришлось узнать, что князь Алексей Григорьевич давно женат и имеет детей. В тот же день она наняла подводу, отправилась к дочери и обо всем рассказала ей.
Мария, услышав, что ее возлюбленный женат, предалась страшному отчаянию и слезам, а следствием этого были ее преждевременные роды, окончившиеся смертью молодой матери.
Бедную Машу похоронили тут же, в лесу, а ее маленькую дочурку взяла к себе Марина.
Князь Алексей Григорьевич совсем забыл о существовании своей побочной дочери Маруси; впрочем, когда Марина брала к себе внучку, князь приказал выдать ей порядочную сумму денег, чем и закончились его отцовские заботы.
Лес и лесные хоромы князь Алексей Григорьевич подарил своему сыну Ивану, который сделался фаворитом императора-отрока; к нему также перешел служить и Гаврила Струков в качестве лесничего. Ему и его жене князь Алексей, под угрозою смерти, запретил говорить кому бы то ни было об умершей Марии и ее маленькой дочери Маруси.
И вот через много лет Маруся, по капризу взбалмошного князя Ивана, опять попала в тот дом, который, неведомо для нее, был местом ее рождения.
Молодой князь считал опасным держать пленницу в Москве, а потому отправил ее в лес, к крепостному полесовщику Гавриле. Последний с двумя работниками и с дочерью Анюткой жил в нижнем этаже лесного дома, а верхний был приспособлен на случай приезда князя Ивана.
«У меня лесник Гаврила – верный слуга, преданный… Он сумеет припрятать красотку; ищи ее хоть сто лет – не найдешь», – думал князь Иван, отправляя Марусю под охраною двух своих холопов в лес.
И действительно, Струков и душою и телом был предан своему молодому господину; он служил верой и правдой и заботился о княжеском лесе, как о своем добре. Горе бывало мужику, если Гаврила заставал его за порубкою, – он отнимал у мужика-горемыки и топор, и лошаденку, а самого виновника избивал до полусмерти.
Суров был Гаврила, неподатлив, ни слезы, ни мольбы не трогали его загрубелого сердца. Ростом он был великан, в плечах – косая сажень, борода по пояс, волосы рыжие с проседью, взгляд зоркий, суровый, да и силу имел он большую, богатырскую; на медведя ходил один, взяв только топор да рогатину.
Вид у Гаврилы всегда был суровый, мрачный; редко появлялась улыбка на его лице. Даже со своей дочерью Анюткой он был не особенно ласков, не баловал ее, держал всегда в страхе и в повиновении и лишь редко-редко становился нежно любящим отцом, сажал Анютку к себе на колени, целовал ее, ласкал и даже играл с нею.
Анютка росла, не зная материнской ласки, оставшись двухлетней сироткой после смерти матери, и выросла совершенной дикаркой. Для нее не было другого мира, как вековой, густой лес, и другой семьи, как отец, двое работников и старуха стряпуха.