>Антиохийский патриарх. Здесь ли что антиохийский патриарх не судья вселенский?
>Никон. Там себе и сиди. В Александрии и Антиохии ныне патриархов нет: александрийский живет где-то в Египте, антиохийский – в Дамаске.
>Патриархи. Когда благословили вселенские патриархи Иова, митрополита Московского, на патриаршество, в то время где они жили?
>Никон. Я в то время невелик был[78].
>Патриархи. Слушай правила святые.
>Никон. Греческие правила не прямые, – печатали их еретики.
>Патриархи. Приложи руку, что наш номоканон еретический, и скажи, какие в нем ереси.
>Никон. Это дело не мое.
>Патриарх. Скажи, сколько епископов судят епископа и сколько патриарха?
>Никон. Епископа судят двенадцать епископов, а патриарха вся вселенная.
>Патриархи. Ты один Павла низверг, не по правилам (Никон на это ничего не отвечал, так как низвержения не было).
>Царь. Веришь ли всем вселенским патриархам? Они подписались своими руками, что антиохийский и александрийский пришли по их согласию в Москву.
>Никон. Рук их не знаю.
>Антиохийский патриарх. Это истинные руки патриаршеские!
>Никон. Широк ты здесь: как-то ты ответ дашь пред константинопольским патриархом?[79]
>Голоса. Как ты Бога не боишься! Великого государя бесчестишь и вселенских патриархов! Всю истину во лжу ставишь!
>Патриархи. Отберите у Никона крест, который пред ним носят: ни один патриарх этого не делает, а это обычай латинский. (Пошел снова спор об отречении Никона от патриаршества.) Написано: по нужде дьявол исповедует истину, а Никон истины не исповедует. (После краткого совещания между собою.) Отселе не будешь патриарх, и священная да не действу еши, но будешь яко простой монах… (Никон складывает набожно руки, произносит тихо молитву и, поклонившись во все стороны, выходит с тихим и спокойным величием из зала.)
«Никон низложен! Никон осужден!» – раздалось в тот же день по всей Москве, и даже враги его вздрогнули.
По улицам начали бродить толпы и перешептываться между собою; общество явно облеклось в траур.
Бояре, окольничие, думные дворяне, дьяки, стряпчие и пристава разъезжали по знакомым, чтобы ослабить произведенное на столицу впечатление, но еще сильнее все почувствовали потерю, понесенную всеми с удалением Никона, когда при этом стали вспоминать его заслуги, да и те, которые разъезжали по городу, увидев всеобщее горе, тоже опустили носы.
Двор затих и умолк. Царь заперся в своей комнате и никого не принял. Во всем дворце все замерло, ходили на цыпочках, говорили шепотом. В теремах было то же самое: царевны заперлись, никого не принимали, долго молились и горько плакали.