Он уселся и глубоко вздохнул. Наступил его благословенный час. Только для себя самого. Без Карлы, которая обычно, сидя напротив, укоризненно смотрела на него, потому что он часами мог не говорить ни слова, и от этого с каждой минутой она сама себе казалась все более одинокой и потерянной. Сейчас, в такие моменты, как этот, ему в очередной раз стало совершенно ясно, что ему не нужен никто. Ни друг, ни жена, ни советчик, ни спутник, ни помощник, ни собеседник. Если бы нужно было изменить мир, и тогда он в одиночку нашел бы способ это сделать.
Он осмотрелся. Вечерний ветер утих, в лесу царила тишина. Даже цикады, и те уже умолкли, потому что в долине солнце скрывалось за горами ранним вечером. И в то время как вечернее солнце еще целый вечер согревало холмы и воздух был шелковистым и теплым, влажная вечерняя прохлада уже вползала в долину и даже в августе вечером здесь было довольно зябко.
Энрико ничего этого не чувствовал. На нем все еще была тонкая рубашка и шорты, а на босых ногах — сандалии. Он годами тренировался, чтобы стать нечувствительным к холоду и боли, голоду и жажде. Он медленно и тяжело пытался приучить себя воспринимать все это как совершенно нормальное явление. Это был мучительный процесс, зато он давал чувство определенной свободы.
Еще пару дней, и светлячки будут освещать долину не хуже, чем тысячи зрителей на рок-концерте освещают зал своими зажигалками.
Он не нуждался ни в чем. Ему не нужен был ни телевизор, ни радиоприемник, не нужны были развлечения, а больше всего не нужны были разговоры. Разве что иногда почитать книгу. А в остальном ему хватало своих мыслей. Он был их творцом, он обладал властью над ними и над миром, который создал для себя. Он мог сидеть часами и думать, даже не зажигая свечи.
Двадцать один час тридцать минут. Он ненавидел эти полчаса, которые неумолимо надвигались на него каждый день. Он включил свой мобильный телефон и отправился в путь. Спустился вниз к стоянке, прошел по дороге до маленькой лощины, перешел ручей вброд и свернул направо к неровной тропинке, круто поднимавшейся на гору. Он шел по тропинке легко, без усилий, уверенно ступая в темноте. Месяц в небе еле-еле освещал каменистую неровную дорогу.
Через какое-то время он увидел на дисплее телефона, что вошел в зону приема, и остановился. Положил мобильник на плоский камень и глубоко вздохнул. Светящийся дисплей мешал ему, и он перевернул мобилку. Когда через ручей беззвучно перелетела сова, он почувствовал что-то похожее на грусть. Скоро Анна будет жить здесь, в Валле Коронате. Будет так же, как он, карабкаться на гору, чтобы позвонить по телефону. Он не хотел думать об этом, не хотел даже допускать такой мысли. Чувства разрушают все. Если он не сможет управлять ими, то станет агрессивным. Этого нельзя допускать, потому что его агрессия была сродни взрыву.