Когда Гаральд приклеивал объявление на двери бара в Капанноле, с ним заговорила какая-то пожилая женщина. Она видела такого маленького мальчика. В субботу перед Пасхой. В машине «порше» серебристого цвета, на сиденье рядом с водителем. Пожилая женщина, естественно, не запомнила номера машины, потому что для нее это было неважно. На машину она обратила внимание лишь потому, что она ехала слишком медленно. Так, словно водитель искал место для стоянки, хотя можно было остановиться в любом месте на краю дороги. Но Мария Саччи даже не могла сказать, кто был за рулем — мужчина или женщина. Она просто не обратила на это внимания.
Гаральд тут же сообщил карабинерам в Бучине о том, что видела Мария, и те любезно заверили его, что они займутся этим делом. Естественно, они будут держать его в курсе дел.
Гаральд обычно не курил, но сейчас попросил у Анны сигарету. Наконец-то у него была зацепка, маленькая соломинка, за которую он мог ухватиться. Его трясло от волнения.
— Значит, в любом случае в субботу он еще был жив. И тогда вполне вероятно, что он жив и сейчас. И находится у той скотины в серебристом «порше».
Анна нашла в его предположениях мало утешительного и сказала:
— Мы даже не знаем, действительно ли это был Феликс! На свете столько маленьких беленьких мальчиков, и кто знает, что на самом деле видела эта женщина? Может, у мальчика были даже темные волосы, а она подумала, что маленький мальчик — это и есть маленький мальчик. Может, Феликса за два часа перед этим провезли мимо в «фиате», и никому это не бросилось в глаза, потому что мальчик в такой машине, как «фиат», — нечто совершенно нормальное.
Она знала, что разбивает все его прекрасные надежды, но что сказано, то сказано, и ей не оставалось ничего другого, как продолжать в том же духе. И она добавила:
— Если бы я похитила маленького мальчика, то не повезла бы его кататься на такой чертовски редкой и приметной машине.
Гаральд долго смотрел в окно и курил, держа сигарету как-то странно, словно она была первой в его жизни.
— Если я поймаю этого типа, я его убью.
— Я знаю.
Они некоторое время молчали.
— Если эта женщина права, значит, это точно не был кто-то из округи, — размышляла Анна. — Здешние крестьяне не раскатывают просто так на «порше». Значит, это был кто-то чужой, какой-то турист, и он, наверное, повезет его за границу. Куда угодно. Хотя бы в Бельгию, не знаю. И продаст его какой-нибудь порнобанде… И если я чего не вынесу, так одной только этой мысли.
Его эйфория исчезла. Его охватила ярость, может, даже отчаяние. И в том и в другом случае у него появлялась одинаковая складка у рта. Анна продолжала: