Она вернула ему бутылку с водой и уставилась на красных жуков с черными точками, которые ползали везде по лесной почве, но никогда раньше не бросались ей в глаза. Словно жуткое нашествие.
Он отпил глоток, завинтил крышку и бросил бутылку на заднее сиденье.
— Я много раз видел тебя в этих местах, — сказал он и улыбнулся.
— Аллора, — ответила она, повернулась и побежала, словно укушенная тарантулом, назад, к своей «Веспе», прыгнула на нее, запустила двигатель и стремительно умчалась. Ее лицо было ярко-красным, словно после забега на пять тысяч метров.
Он пожал плечами, поскольку это рассмешило его, и сел в машину. «Мышка боится меня, — подумал он, — бедняжка. А может, это и правильно».
У Аллоры не было страха. Она не боялась рая. Однако когда Кай посмотрел на нее, она впервые в жизни осознала, какая она. Она вдруг увидела себя его глазами: свои растрепанные волосы, которые еще никогда не приводил в порядок ни один парикмахер, свою заляпанную футболку и выцветшую юбку, свои расцарапанные лодыжки и огрубевшие, грязные ноги. Она была не уверена, чистый ли у нее рот, а ногти были слишком коротко обрезаны. Ей стало стыдно, и она впервые перестала нравиться себе самой, ей перестало нравиться собственное имя. Она влюбилась.
С тех пор она искала и находила его везде. Она устраивала засады на дороге, которая вела из Монтебеники через Сан Винченти в направлении Кастельнуово Берарденья или Сан Гусме, Мончиони, Монте Луко или Монтеварки. Он почти всегда проезжал здесь, потому что вместе со своими клиентами выбирал засыпанные щебенкой дороги через прекрасные леса и виноградники, предпочитая их главной дороге — более быстрому, но далеко не такому красивому варианту.
Она преследовала его, кралась за ним, наблюдала за ним, появлялась перед ним словно из ниоткуда, улыбалась и так же быстро исчезала. Стоило ей увидеть его, как у нее тут же исчезали все слова. В его присутствии она была беспомощной. Она не могла придумать, чем бы обратить на себя его внимание, не решалась поцеловать его так же смело, как других, и почти умирала от тоски.
И она впала в немилость у бургомистра, потому что перестала впускать его в свою каморку.
Кай снова сосредоточился на Шрадерах и попытался не думать об Аллоре. Она, конечно, и через час будет стоять все там же на дороге.
Шрадеры как раз зашли в кухню, где возвышался огромный камин, занимавший всю поперечную сторону помещения.
— Он такой огромный, чтобы можно было в холодные ночи залезать в середину и сидеть у огня, — пояснил Кай.
— Боже мой! — высказалась фрау Шрадер, на которую камин не произвел никакого впечатления. И обратилась к супругу: — Герберт, идем, мы только напрасно тратим наше время. Палаццо меня не интересует.