Но за это время она уже изучила правила игры, придерживалась их, и все шло хорошо. Ни одна из жен не знала о жадной до любви Аллоре, которая любила раздвигать ноги, чтобы снова и снова вкусить рая.
Она поняла, что обращаться нужно исключительно к мужчинам, при этом ей было все равно к кому. С пастором она, хихикая, ела пирог с вишнями, который принесла ему вдова Браччини, и согревала ему ночью спину, потому что грубая конская попона, которой он укрывался уже двадцать лет, была слишком узкой. Утром она встала раньше него, вскипятила молоко и выстирала его белье. Никто не видел, как она уходила, и никто не видел, как она приходила, а Бернардо не спрашивал, где она провела ночь. Когда она в воскресенье утром принимала причастие из рук дона Маттео, то выглядела как Дева Мария во плоти, и ее взор был настолько обращен внутрь себя, что никто и никогда не мог бы подумать, что она знает мужчину, стоящего перед ними, лучше, чем кто-либо другой в селе.
С геологом она каталась по озеру Лаго Трасименто, наслаждалась мягким покачиванием маленькой лодки, пила крепкое красное вино на августовском солнце и языком играла на теле геолога, как на клавиатуре, пока солнце не исчезло за горами. От геолога она получила масло и маленький радиоприемник. И каждый вечер, перед тем как уснуть, слушала музыку. Она была такой же одинокой, как и раньше, но уже чувствовала себя, как человек, который имеет возможность каждый день кататься на американских горках.
Было жаркое послеобеденное время в мае, когда она на своей «Веспе» проехала через лес к руинам на гребне гор, откуда открывался вид сразу на две долины. Руины заросли вереском и дикой ежевикой, а стены сохранились лишь с подветренной стороны. И только деревянная оконная рама, чудом пережившая десятки лет, билась на ветру. И в этом окне стоял мужчина.
Он выглядел, как привидение. Как призрак, вернувшийся в дом своих предков. Аллора затормозила так резко, что чуть не перелетела через руль, и уставилась на него. Мужчина улыбнулся и исчез. Аллора ждала с бьющимся сердцем. Через несколько минут он вышел на улицу, потер ладоши, чтобы стряхнуть с них пыль, и посбивал колючки с брюк. Он был высок и красив, а взгляд его близко посаженных глаз словно гипнотизировал Аллору.
— Аллора, — сказала она.
— Пить хочешь? — спросил Кай. — У меня в машине есть вода.
Он пошел вокруг дома к своему джипу, и Аллора молча последовала за ним. Как марионетка, которую дергают за невидимые нити.
Он дал ей бутылку с водой, и она пила жадно и смущенно, и забрызгала свою футболку, но сухость в горле не проходила. Здесь никого не было. Они были одни в целом свете, и нигде не было жены, которая могла ворваться в комнату и устроить сцену бешенства, а этот мужчина был еще божественнее, чем бургомистр, пастор, землемер, геолог или продавец стройматериалов.