— Да. И теперь он уже живет там. Ему понадобилось всего четыре недели, чтобы вселиться в одну комнату.
— Вот видите! — Элеонора презрительно скривила губы. — Ничего хорошего из этого не выйдет. Там, где у солидных строительных фирм пять человек работают шесть месяцев, Энрико в одиночку строит дом за три месяца! Пусть мне кто-то объяснит, как такое возможно.
— Он мало рассказывал о своем прошлом, — сказала Анна. — Он просто не любит говорить о себе. А что вы знаете о нем?
— Тоже немного. Я знаю лишь, что он везде рассказывал. Что раньше был в Германии менеджером. Но интуиция говорит мне, что это не так. Если этот человек был менеджером, тогда я — королева Англии.
— Почему?
— Вы когда-нибудь видели, как он ставит свою подпись? Он не пишет, он рисует буквы. Как человек, который за всю свою жизнь расписывался раза три, а не как тот, кто каждый день по тридцать раз вынужден подписывать документы. Свою бухгалтерию он ведет на бумаге в клеточку, а его папки с документами выглядят как скоросшиватели во втором классе начальной школы. Он не имеет ни малейшего понятия о компьютерах, Интернете и подобных вещах, современные средства связи прошли мимо него. Такой человек может, наверное, выжить в лесу, но не руководить предприятием. Его послушать, так он может все, знает все и все уже когда-то делал. Но если чуть-чуть заглянуть за кулисы и, как говорится, попробовать его на зуб, то понимаешь, что все это блеф, все ложь. Или, скажем так, мания величия. Он страдает манией величия, Анна! Он никогда не скажет: «Я не имею об этом понятия, я этого не могу…». Нет, он скажет: «Высотный дом я сконструирую за неделю, заодно с расчетом моста через Тихий океан».
Анна онемела от удивления.
— Я даже не знаю, говорите ли вы так, потому что злитесь на него или потому что хорошо его знаете.
— Вы не обязаны верить мне, и я не собираюсь убеждать вас, но у меня уже сложилось собственное мнение о нем. Он приятный парень. Всегда любезный и обходительный. Когда сталкиваешься с ним лицом к лицу, то сразу оказываешься втянутой в его орбиту и веришь всему, что он говорит. Доверяешь ему и отдашь свою последнюю рубашку. А едва только снова останешься одна, как замечаешь, что он обвел тебя вокруг пальца. Я просто решила, что больше не позволю ему дурачить и обманывать себя.
Анна молчала. То, что рассказала Элеонора, обескуражило ее. И правда, она доверяла ему и готова была отдать свою последнюю рубашку. Неужели она так ошибалась? Или же у Элеоноры была злобная натура, которую та искусно скрывала за приятельски любезными манерами?