— Как ты себе это представляешь?
— Не знаю! — Анна разозлилась. — Но этот проклятый бассейн как-то можно вскрыть! Он же построен не навечно!
Гаральд задумался.
— Киркой это сделать невозможно. Я буду долбить недели четыре, если не больше. Нам нужен экскаватор. Это единственная возможность.
— Значит, привезем экскаватор.
— Если мы сейчас все разроем, тебе нужно будет сразу же делать заявку на строительство нового, нормального бассейна. На это определенно уйдет несколько месяцев, если не год или два. Еще нам надо подумать, какой банк нужно ограбить, чтобы раздобыть деньги на бассейн, и только потом начнутся строительные работы. Вероятно, год или два у тебя не будет бассейна.
— Мне все равно. Я все равно не могу войти в бассейн, потому что все время думаю, что там… значит… — Она искала слова, не желая озвучить самое ужасное, что было у нее в мыслях. — Ну… Если я все время думаю, что там что-то есть.
— О’кей. У тебя есть знакомый экскаваторщик?
— Нет. Но если ты не возражаешь, то я прямо сейчас, пока не стемнело, поднимусь на гору и позвоню Каю. Он курирует и строительство, поэтому сможет найти экскаваторщика, я уверена.
— Надо иметь настоящих друзей, тогда в жизни все будет получаться, — сказал Гаральд и криво улыбнулся. — Да, действуй. Позвони ему. Чтобы наконец покончить с привидением в этой долине.
Марайке всю ночь не могла уснуть из-за боли. Около четырех утра она разбудила Беттину, потому что уже не могла обойтись без болеутоляющего. Беттина принесла ей таблетку, стакан воды и сразу же снова уснула.
Марайке лежала без сна и размышляла. Монстр, который промышлял в этих местах, был либо настолько наглым и самоуверенным, что даже не думал сбегать или хотя бы сменить место преступления, либо же он привязан к этой местности. Поскольку до сих пор не было никаких следов, пригодных для анализа, то, если верить тому, что рассказали Элеонора и Анна, многое говорило в пользу того, что убийца лишал детей жизни у себя дома, а потом прятал трупы где-то поблизости. Он не спешил, его никто не видел, и он чувствовал себя в абсолютной безопасности. В этом случае наличие у него семьи представлялось, скорее всего, маловероятным.
Итальянец — отец семейства, убивающий маленьких детей, тоже казался Марайке вещью невероятной, зато самоуверенный холостяк, живущий в уединенном доме, где он мог без труда прятать трупы, представлялся более реальным.
«Если бы я жила здесь с детьми, у меня не было бы ни одной спокойной минуты», — подумала Марайке. Она лежала на спине, пытаясь расслабиться и дышать равномерно, но заснуть ей так и не удалось.