Он встал с кровати, недоумевая, как это можно так проспать — такое с ним случилось впервые. Бросил взгляд на часы — было около девяти. На глаза попала подаренная вчера статуэтка, и… он вспомнил:
— Что это? Сон? Какое-то странное письмо на арабском языке — оно как будто и сейчас перед глазами…
Прошло несколько минут, прежде чем Алексей умылся и отправился на обход своего большого хозяйства.
Внизу на своем законном месте его повстречал вахтер, уже сдававший свою смену.
— Доброе утро, Яков Яковлевич, как здоровье? Все ли в порядке?
— Здравствуйте, Алексей Петрович! Пойдемте-ка на улицу, я вам что-то покажу, — и старичок заспешил к двери.
Осенний ветер пахнул в лицо и донес запах хвои и свежесть где-то далеко выпавшего снега. Перед входом в здравницу стояли три высокие стройные сосны, одна из них росла как раз напротив комнаты отдыха, в которой ночевал главный врач, — вот на нее-то и указывал Яков Яковлевич. Вокруг дерева валялось множество обуглившихся сучков и опавшая почерневшая хвоя.
Еще мало что понимая, Алексей поднял голову и увидел в густой кроне сосны будто бы выжженное круглое окно.
«Это луч, — озарило его, — тот самый луч из созвездия Скорпиона, который донес до меня письмо! Но неужели это может быть?!»
Прошло несколько месяцев… Возникшие не по вине главного врача проблемы заставили Алексея написать заявление и уволиться. Некоторое время он был без работы, но вскоре Алексей Петрович получил назначение во вновь открывающуюся здравницу Уральского Технического университета.
Очередной заезд в санаторий подходил к концу. Прошедшие курс лечения студенты и преподаватели приходили к врачам на последний прием, чтобы получить рекомендации по питанию, лечебной физкультуре, а часто и просто добрый совет. Многие делились своими проблемами, личными переживаниями, некоторым требовалось продлить курс лечения.
В один из таких дней к Алексею Петровичу подошла Наташа. Она поблагодарила за лечение, сказала, что стала намного лучше себя чувствовать, что она полна сил перед предстоящей сессией. Алексей понял, что сейчас она повернется и уйдет, и, быть может, долгое время у него не представится возможности увидеться с ней, а ему уже не хотелось ее терять. И снова, неожиданно для себя, он сказал:
— Наташа, хотите, я напишу ваш портрет?
Еще в годы учебы в мединституте Алексей много рисовал — сначала это были небольшие карандашные наброски, потом живопись маслом, пастелью. В последнее время он увлекался портретом, хотя и не упускал из виду красивых, запоминающихся пейзажей. Работа над портретом позволила бы Алексею часто встречаться с девушкой, разговаривать с ней, узнать ее поближе и, возможно, расположить ее к себе… «Наташа, хотите, я напишу ваш портрет?» — сказал — и испугался сам — а как она воспримет это не совсем обычное предложение, да еще исходящее от него — главного врача, не профессионала художника. Девушка удивленно вскинула брови, на минуту задумалась и… согласилась: